— У тебя не хватит сил вечно бороться с моим пламенем! Сдавайся и становись моим заложником, а то погибнешь!

Голос Девина!

Билли обеими руками держал Экскалибур перед собой.

— Никогда! Я не знаю, как попал сюда, но сдаваться не собираюсь! Преграда Экскалибура будет стоять сколько я захочу. — Кивком он показал наверх. — Кроме того, я думаю, английское правительство выслало делегацию встретить тебя.

Девин посмотрел на Билли:

— Можешь мне поверить, военные не будут на твоей стороне. Они во всем разберутся. И ты окажешься белой крысой в клетке секретной лаборатории. Все твое тело с головы до ног утыкают трубками. — Он помолчал. Его тело покрылось каплями крови, словно кровоточила каждая чешуйка.

Сверху донесся голос Уолтера:

— Билли! Ты вернулся! У тебя все в порядке?

Билли вскинул голову:

— Дружище! — Он снова перевел взгляд на Девина. — В полном. Вот только разберусь с этой вонючей ящерицей. А у вас что новенького?

Уолтер склонился над провалом.

— У нас тут марширует сотня солдат, все вооружены до зубов. Но они еще не знают, где ты. Драконы улетели… — Уолтер скорчил гримасу.

— Ага! — Девин издал злобный смешок. — Значит, вы оживили драконов, и теперь они сидят на цепи в курятнике?! — Он снова высунул язык, целясь в Билли. — Похоже, ты остался один, вояка.

Уолтер кинул камнем в Девина:

— Один? Ну ты даешь, куча дерьма в змеиной шкуре! Не забывай, что я здесь!

Девин выпустил струю огня, но Уолтер уклонился.

— Промахнулся, жестянка с кошачьим кормом! — закричал он. — Почему бы тебе не вылезти оттуда, а то ползаешь в грязи, как червяк?

— Я не дурак! — завопил Девин-дракон. — На такие дешевые наживки не покупаюсь! Думаешь, я не знаю, что ты хочешь напустить на меня солдат!

Уолтер показал ему язык.

— Мечтаешь, чтобы меня увидели военные, да? — продолжал Девин. — Но хотя я заключен в этом ужасном теле, я не так глуп, как Клефспир. Так что не мечтай перехитрить меня, мальчик. Билли-дурачок тут один-одинешенек, точно как его отец.

Билли сдавленно выругался, но обуздал свой гнев. Что толку сейчас рваться в атаку? Почему-то луч Экскалибура не властен над Девином.

Одна из ям снова вскипела. Уолтер отклонился от белой струи и спустился поближе к Билли. Мокрый, он походил на леденец в белой глазури. Он помотал головой, как собака после купания, и во все стороны полетели белые капли.

— Я даже не могу спуститься в яму, держусь за корень, — сообщил он.

— Понятно. — Билли снова вскинул Экскалибур и расставил для лучшего упора ноги.

Уолтер бросил взгляд на дракона:

— Пока я рядом, Билли никогда не будет один. — Он порылся в кармане. — Если ты думаешь, что такой хитрый, можешь догадаться, что у меня в руке?

Девин клацнул зубами, надеясь вцепиться в Уолтера, но промахнулся и ткнулся мордой в белый ручей. Билли взмахом Экскалибура создал защитный зонтик.

Вытащив голову из воды, Девин двинулся к Билли и Уолтеру. Ребята не сводили глаз с молочно-белого дракона. Уолтер поднял кулак, в котором был зажат кэндлстон, и шепнул:

— Пора опустить занавес и отправить эту змею на луну!

Билли стиснул рукоять меча, защитный зонтик исчез, превратившись в луч. Девин подался назад, чтобы ударить очередным потоком огня, но прежде, чем это случилось, Билли рубанул его лучом Экскалибура. На этот раз луч прожег шкуру Девина, и тот исчез в ослепительной вспышке. В этот момент Уолтер разжал руку и кэндлстон поглотил вспышку.

Когда свечение луча померкло, наступила мертвая тишина, которую нарушал лишь слабый плеск воды. Уолтер подбросил камень в воздух, поймал его, сжал в руке и озорно улыбнулся Билли:

— Не знаешь, случайно, какого-нибудь ломбарда в Гластонбери? Хочу заложить его.

Билли кинул Экскалибур в ножны.

— Я бы тебя самого заложил в ломбард! — Он обнял Уолтера и притянул к себе. — Но ты стоишь значительно дороже, чем те медяки, которые дадут за тебя в ломбарде.

Друзья услышали женский голос:

— Вы что там, неплохо устроились?

Билли отпрянул от Уолтера и посмотрел наверх. Не может быть!

— Бонни?!

Уолтер засмеялся:

— Привет, девочка! Ты наконец решила проснуться? Как раз вовремя, сплюшка!

На глазах Билли выступили слезы, но он не стал вытирать их. Он раскинул руки и крикнул:

— Удивительная девочка, теперь я нуждаюсь в твоей помощи. Пришла твоя очередь брать меня на руки.

Бонни просияла. Она слетела в пещеру и оказалась по щиколотки в воде. Билли, опустив сразу ослабевшие руки, с надеждой смотрел на нее. Бонни обняла его и прошептала:

— Сегодня я поняла кое-что очень важное.

— Что же именно? — прошептал Билли в ответ.

Бонни вскинула голову, и ее глаза блеснули.

— Ты помнишь, как мы собирались идти за светом?

— Конечно помню.

— Так вот, я видела Свет. — Она вздохнула. — И теперь я знаю, у меня есть все, что нужно.

Любовь Бонни обволакивала истомленную душу Билли, согревая ее и прогоняя холод. Он не мог представить себе более прекрасного ощущения. Бонни повернулась к Уолтеру и тоже обняла его.

— А где Девин? — спросила она.

— Я покажу тебе, — сказал Уолтер, — но тебя может вытошнить.

Билли помахал руками, чтобы они скорее высохли.

— Объяснишь потом. Мы должны выбираться отсюда. А то скоро армейские начнут нас искать.

Бонни погладила Билли по щеке:

— Эй! А это что такое?

— Это сахарная глазурь на пирожном, — ответил Уолтер и показал также свои руки. — А теперь, девочка, пора тебе доставить пару фруктовых пирожных на верхний этаж.

Билли, скрестив ноги, сидел лицом к костру под чистым звездным небом; его усталые мышцы отдыхали. Зрелище сельских просторов Западной Вирджинии, залитых светом убывающей луны, несло покой и умиротворение. Боль прекратилась, синяки поблекли, порез, который он сам себе нанес, затянулся, и даже следы от укусов жуков бесследно исчезли.

Он вдохнул пахнущий дымком воздух, отметив в нем слабый мускусный привкус, свойственный скунсу. Почему-то даже он был приятен, этот аромат реального мира, бесконечно далекий от обманчивых запахов ароматизаторов и зловония испепеленных червей в глубинах Шеола.

Тем не менее не все было ладно в этом мире. Душевные раны продолжали кровоточить, и лекарства для них не было. Поскольку Билли не представлял себе, что случилось с отцом, эта тайна и связанная с ней пустота причиняли страдание.