— Почему во Францию? — спросила я. — Рискованно было перевозить тяжелораненого на такое большое расстояние?

— Еще более рискованно было оставить меня там, где я находился. По всей округе шастали английские патрули, потому что мы с парнями наделали много шуму. Я думаю, Дугал опасался, как бы меня не нашли в бессознательном состоянии в хижине у какого-нибудь батрака.

— Или у него в доме, — добавила я с некоторой долей цинизма.

— Мне кажется, он не перевез меня к себе по двум причинам, — ответил на это Джейми. — Во-первых, у него в это время гостил какой-то англичанин, а во-вторых, он по моему виду решил, что мне так и так помирать, и потому отправил меня в аббатство.

Аббатство Святой Анны де Бопре на побережье Франции, как выяснилось, было управляемо удалившимся от суеты мирской Александром Фрэзером, ныне настоятелем этой обители учености и служения Богу.

— Они с Дугалом не очень-то друг друга жалуют, — говорил Джейми, — но Дугал рассудил, что здесь мало что можно для меня сделать, а там, ежели так суждено, только и помогут.

Так оно и вышло. Благодаря медицинским познаниям монахов и собственному крепкому сложению Джейми выжил и начал поправляться, окруженный заботами святых братьев доминиканцев.

— Когда я выздоровел, то вернулся сюда, — сказал Джейми в завершение своей повести. — Дугал и его люди встретили меня на берегу, и мы как раз направлялись во владения Макензи, когда… э-э… столкнулись с тобой.

— Капитан Рэндолл говорил, что вы угнали скот, — заметила я.

Он улыбнулся, нисколько не задетый обвинением.

— Ну, Дугал не из тех, кто упустит случай нагреть на чем-нибудь руки, — сказал он. — Мы наткнулись на хорошее стадо, оно паслось на поле, а кругом ни души. Ну и… — Джейми пожал плечами с видом фаталистической покорности житейской неизбежности. Стало быть, я угодила туда в самом конце стычки между людьми Дугала и драгунами Рэндолла. Дугал, увидав, что англичане вот-вот налетят на них, отправил половину своей команды в чащу, скотину они гнали перед собой, а остальные шотландцы затаились в дубках, поджидая англичан в засаде.

— Сработало здорово, — одобрительно высказался по этому поводу Джейми. — Мы с криком напали на них из засады и пронеслись сквозь их ряды. Они, ясное дело, погнались за нами, и мы им устроили веселую охоту — вверх по холму, через ручьи и скалы и так далее. Тем временем остальные наши люди перешли границу и коров угнали с собой. А мы оторвались от «раков» и укрылись в коттедже, в котором я в первый раз увидел тебя. Мы там дожидались темноты, чтобы улизнуть.

— Понимаю, — сказала я. — Но почему ты первым делом вернулся в Шотландию? Мне кажется, во Франции тебе было бы безопаснее.

Он открыл было рот, собираясь ответить, но передумал и отпил вина. Как видно, я чересчур близко подобралась к тому закоулку, где хранились его тайны.

— Это долгая история, Саксоночка, — произнес он, явно избегая разговора на нежелательную тему. — Я потом расскажу ее тебе, а пока давай поговорим и о тебе. Ты расскажешь мне о своей семье? Если, конечно, считаешь это возможным, — поспешно добавил он.

Я ненадолго задумалась, но решила, что рассказать ему о моих родителях и о дяде Лэме вполне можно. Дядя к тому же выбрал вполне подходящую профессию: заниматься изучением античности имело столь же большой — или столь же малый — смысл в восемнадцатом столетии, как и в двадцатом.

Итак, я поведала Джейми обо всем этом, избегая упоминать о таких «мелочах», как автомобили и самолеты, ну и, разумеется, о войне. Он слушал меня внимательно, иногда задавая вопросы, выразил мне свое сочувствие по поводу гибели родителей и проявил интерес к дяде Лэму и его изысканиям.

— А потом я встретила Фрэнка, — закончила я. Помолчала, не уверенная в том, сколько я могу еще сказать, не рискуя вступить на опасную почву. К счастью, Джейми мне помог.

— Но тебе, наверное, не хотелось бы говорить о нем прямо сейчас, — понимающе проговорил он.

Я кивнула, глаза мне затуманило слезами. Джейми отпустил мою руку, привлек меня к себе и мягким движением прижал мою голову к своему плечу.

— Все хорошо, милая, — сказал он, гладя меня по голове. — Ты не устала? Дать тебе уснуть?

Какой-то момент я хотела ответить утвердительно, но тотчас поняла, что это было бы нечестно и трусливо.

— Нет, — сказала я и глубоко вздохнула. От Джейми слегка пахло мылом и вином. — Нет, я в полном порядке. Расскажи мне, в какие игры ты играл, когда был мальчиком.

В комнате стояла свеча-часы: кольца темного воска отмечали каждый час. Мы проговорили целых три кольца, разжимая руки только затем, чтобы налить еще вина или навестить примитивный стульчак в углу за занавеской. Возвращаясь после одной из таких вылазок, Джейми зевнул и потянулся.

— Уже очень поздно, — отозвалась я на его жест. — Может, нам пора в постель?

— Пожалуй, — согласился он, потирая шею сзади. — Лечь в постель? Или улечься спать?

Он насмешливо приподнял бровь и усмехнулся чуть заметно уголком губ.

По правде говоря, я чувствовала себя с ним так уютно, что совершенно забыла, зачем мы здесь. Слова Джейми ввергли меня в легкую панику.

— Ну-у… — протянула я ослабевшим голосом.

— Как бы то ни было, но ты же не собираешься укладываться в постель в платье? — спросил он в обычной для него чисто практической манере.

— Полагаю, что нет.

Я спохватилась, что в водовороте событий последнего времени я как-то ни разу не подумала о ночной рубашке. Впрочем, у меня ее все равно не было. Я спала либо в нижней кофте, либо попросту нагишом — в зависимости от погоды.

У Джейми не было ничего, кроме того, что на нем надето, и спать он явно собирался в рубашке или голым, и такое положение вещей, вероятно, вскоре привело бы к ожидаемому завершению.

— Иди сюда, я помогу тебе со всякими твоими завязками…

Когда он начал раздевать меня, руки у него слегка дрожали. И он несколько утратил свое обычное самообладание, сражаясь со множеством крохотных крючков на моем корсаже.

— Ха! — произнес он торжествующе, справившись, наконец, с, последним из них, и мы оба рассмеялись.

— Позволь мне теперь помочь тебе, — предложила я, решив, что пора кончать с проволочками.

Я распустила ворот его рубашки, дотронулась руками до его обнаженных плеч. Медленно провела ладонями по груди, ощутив пружинистые волосы и мягкую кожу вокруг сосков. Он стоял неподвижно, почти не дыша, и я опустилась на колени, чтобы расстегнуть украшенный серебряными бляшками пояс на бедрах.

Если уж этому суждено произойти, то почему бы и не сейчас, подумалось мне; я медленно провела руками по его твердым, худощавым бедрам под килтом. Теперь-то я точно узнала, что носят шотландцы под своей юбкой — ровным счетом ничего, и меня это несколько поразило.