В жару и стужу этот мир всегда жил собственной жизнью, заботливо укрытой от человеческих глаз и предоставленный лишь диким животным, которые только его считали за свой настоящий дом, выходя на возделываемые людьми поля или заросшие пастбища в поисках новых источников пропитания для себя и своего потомства исключительно по необходимости. А когда человек, наконец, оставлял свои бывшие наделы, окончательно перебираясь на другое место, то только тогда дикие звери могли осторожно переселяться туда, отвоёвывая когда-то покинутые ими территории вместе с тем, как рос и развивался вокруг них новый лес.

Однако иногда и его пределы тревожил необузданный дух цивилизации. Пробираясь по нерасчищенным отлогам и грядам, одинокий охотник или заплутавший грибник не всегда находил здесь то, что искал, но практически во всех случаях оставлял за собой стойкий след непрошеного гостя, по которому его могли опознать многие животные, чтобы заблаговременно обойти стороной. К счастью, в этот раз то была всего лишь какая-то тень.

Бесшумной волной она мчалась по лесу, огибая деревья грациознее косули и быстрее зайца, не задевая при этом ни одного колоска мелкой лесной травы, а сквозь поваленные деревья или обширный кустарник она проносилась с такой лёгкостью, что казалось словно её ноги буквально взлетали над землёй. Эти движения не могли принадлежать ни человеку, ни зверю, но если бы хоть кто-то из них осмелился понаблюдать за самой тенью в тот момент – то для этого существа не стоило большого ума понять, что встать у неё на пути означало бы верное самоубийство. И поэтому ничто не могло нарушить в тот момент её ритмичный разгон, который бился вместе с ритмом самого леса.

Но вот впереди забрезжил долгожданный отсвет пока ещё далёкого перелома неба, и тень внезапно остановилась. Практически тотчас же густой поток красок вокруг неё превратился во вполне осязаемые кустистые равнины, среди которых росло много берёз и сосновых рощиц, а поредевшая лесная подстилка под ногами приобрела давно знакомые оттенки бурого и зелёного. Отсюда начиналась незримая для большинства граница, отделявшая дремучий лес от его более приближённого к полям края, места которого были намного чаще открыты для прохода и несли гораздо меньше тайн, возвращая любого входившего в них к его истинному облику.

«Здесь», – подметил Гортер и снял с себя пристёгнутые к доспеху лук и колчан. Затем он ловко взобрался на дерево, как делал это уже бесчисленное количество раз, приторочив их на спине, чтобы те не мешали подъёму, и, ухватившись за последнюю подходящую ветку раскидистого дерева, стал смотреть по сторонам, оглядывая лежащие впереди просторы. «Ничего не вижу… Что это за полями? Нужно забраться ещё выше» – продолжал размерено размышлять про себя следопыт, выискивая более удобную точку для обзора. Но опасаясь сорваться вниз, решил осторожно ухватиться за следующую ветку и медленно подтянуться к ней, не отпуская ствол ногами. «Тополя там уже посажены от выветривания, что ли…– водил глазами Гортер из стороны в сторону, пока не заметил кое-что очень важное. – …И дым?!. Нет, место то же, но дым идёт не оттуда». В ту же секунду до следопыта донёсся еле заметный запах далёких пожаров, уже отпылавших своё, и Гортер ясно осознал, что он всё же не ошибся.

Похоже, что последние очаги этого действа, случившегося на открытой местности перед ним не так давно, до сих пор распространяли по округе свои неестественные испарения, заносимые сюда ветром и витавшие то тут, то там. А на противоположной стороне у горизонта как всегда стояла далёкая полоса туманного леса, свидетельствующая о том, что в той стороне находилось погруженное в его центр озеро, то самое, ради которого следопыт и проделал весь этот путь от самого Вант-Сартоса. «Не больше дня пешком, – прикинул про себя Гортер, вспоминая своё последнее посещение окрестностей Белокамня, случившееся в далёком прошлом, и начал поспешно спускаться с дерева, довольный тем, что наконец увидел долгожданную точку завершения своего пути.

«А от того дыма просто буду держаться подальше. Пойду по кромке через песчаные насыпи», – следопыту отчаянно не хотелось попасть в передрягу именно сейчас. И всё же Гортер понимал, что подобная поспешность могла сыграть на руку не только ему, но и его врагу, поэтому, стоило ему спрыгнуть с нижнего сука дерева на землю, как следопыт был вынужден снова переосмыслить свои позиции и составить в голове новый план, по которому сумеет пройти максимально близко от места пожара, не потеряв при этом скорости и не наткнувшись ни на одного солдата, в присутствии которых он почти не сомневался.

Однако в данный момент это было далеко не всё, что беспокоило Гортера, ведь в конце концов вся его жизнь состояла из того, чтобы нападать и отступать вслед за своим врагом, не давая тому и шанса на то, чтобы удрать или застигнуть следопыта врасплох. Но когда подобная ситуация таила за собой нечто большее, чем обычный, рядовой случай работы по выслеживанию или убийству, то в Гортере всегда просыпалась какая-то особая чуткость, не дававшая тому поступать опрометчиво. Особенно когда он и сам находился на лоне природы. Вот и сейчас, углядев в этом необычном пожаре что-то явно подозрительное, учитывая то, на кого он охотился, следопыт быстро сложил в уме два и два и решил не покидать это место без чёткой уверенности в том, что его жертва не приложила к данному происшествию свои всёразрушающие руки.

«Слишком уж близко отсюда этот гад… Да и вряд ли корона снова готовит какой-то свой магический эксперимент, вроде тех штук в небе! Хотя с этими чёртовыми магусами всё может быть…» – потёр утомлённые глаза Гортер в подтверждение последних мыслей, когда вдруг услышал краем уха чьи-то далёкие шуршания и шаги. Казалось, что они доносились отовсюду, но опытный слух следопыта очень быстро сумел определить, что это были люди, приближающиеся с севера. И что их было довольно много, несмотря на то, что, продвигаясь по лесу, они использовали тактику небольших отрядов. «Гости… Конечно…» – уже ворочались в его голове отрывочные фразы, пока Гортер довольно быстро перекидывал лук в руки, закладывая вдоль него сразу три стрелы и прижимая их к рукояти, чтобы мгновенно выпустить каждую из них затем в единой атаке, когда придёт время вставить их в тетиву для первого выстрела. С тех пор как ему пришлось бросить остатки своего заплечного мешка на тех одиноких холмах, где он застал поражающую сцену магического пожара, а так же внезапно врезавшихся затем друг в друга и спикировавших к земле вместе последних двух небесных шаров, следопыт (не прихватив оттуда ничего, кроме бурдюка с водой и огнива)перебивался лишь ягодами. А также той мелкой живностью, что удавалось достать из-под камней, мха или трухлявых коряг, особо не тратя время на охоту. Но, несмотря на это, двигаться ему теперь было значительно легче, и хотя Гортер уже почти неделю находился в довольно измученном и даже ослабленном состоянии – его решимость и собранность оставались высоки как никогда. Вот почему, решив, что действовать здесь нужно немного иначе, следопыт, хоть и с неохотой, поспешил отложить тактику внезапной засады и, переложив свои стрелы обратно, бесшумно и быстро спустился до самой земли между ближайшими деревьями.

Пробежав вперёд около семидесяти метров, Гортер ловко занырнул в небольшую, но густую рощицу мглистых кустарников и затаился, приготовившись к тому, что его противник как обычно сначала использует магию и только затем возьмётся за глаза и мозги.