– Ложись, командир! – Якубовский засадил с РПД в сторону мелькавших среди развалин домов вертких фигур в маскировочных халатах и того самого, высоченного. Пулемет стучал, отсекая длинные очереди, не давая немцам оторваться от забора, остатков сарая и угла дома. На глазах Абраменко странный фашист покачнулся. Когда пули РПД ударили его в плечо и грудь, лишь вмяв защиту и оглушив. Но немец устоял, покачнувшись, лишь чуть пригнулся, вновь поднимая свое оружие.

Не дожидаясь результата огня из помеси бочонка с трубой, Абраменко подтянулся на руках, стараясь заставить ставшее таким непослушным тело перевалить через несколько бревен задней стены, раскатанных попаданием реактивного снаряда. Почти получилось, к нему уже бежал один из товарищей, Еремин. Старлей стиснул зубы, чтобы не застонать, когда жесткая поверхность задубевшего до металлической твердости бревна зацепила раненую ногу. Боль разодрала бедро, вцепляясь раскаленными добела крючьями. Он перекинул руку, схватившись за ржавый штырь, торчавший из расколотого пополам бревна, напрягся, перебрасывая себя под защиту остатков стены дома.

Сзади еле слышно стукнуло, и мгновение спустя громыхнуло, но уже рядом с командиром группы. Острый пороховой запах и гарь тлеющей одежды, взлетели в воздух комья снега, поднятые сразу тремя разрывами. Абраменко вскрикнул, когда острые крючья осколков вспороли его сразу со спины и с левого бока. Потянулся вперед, не понимая, почему рука, его рука, не слушается. Грохнуло еще раз, плеснув сталью с другой стороны, и это было последним в жизни командира РДГ. Длинный и грязный мешок, покрытый гарью, спекшейся и еще теплой кровью, разорванный со всех сторон попаданиями металла, обмяк, перестав тянуться вперед.

– Суки… суки, блядь, сукииии… – Якубовский дикими глазами смотрел на тело командира, перевел взгляд на второго из мертвых разведчиков. Припал к РПД, сменив диск и вставив ленту. Широко, не целясь, повел стволом, поливая огнем дернувшихся было вперед егерей, заставив их лечь. Немец с барабанным гранатометом ринулся вперед, чуть замешкавшись перед этим, перезаряжаясь.

Его ошибка была лишь в этом. Якубовский, служивший с Абраменко три года, очень любил собственное оружие. А боеприпасы к нему любил едва ли не больше, подбирая лишь те, которые оказывались наиболее удобными. Любые экспериментальные образцы сразу же оказывались у него. Вначале начвоор полка еще мог бороться с излишне настойчивым сержантом разведки, но Якубовский был настойчив и умел добиваться необходимого. В конце концов подполковник сдался, махнув рукой на все. Да и нахальному сержанту все прибывающие в часть боеприпасы нужны были не для баловства. Тем более что подразделение у него было самое, что ни на есть, боевое.

Сейчас это пригодилось. Лента была снаряжена недавно прибывшими бронебойными, с усиленными стальными сердечниками патронами, в которых использовался новый состав пороха. Скорость и масса пули сделали свое дело.

Штурмовика отбросило назад, разрывая все, что было выше линии пояса. Пули били кучно, ломая грудную клетку, мешая внутри крошево ребер и разрывающиеся внутренности. Тяжелое тело, закрытое надежной, казалось бы, броней, рухнуло, уронив оружие. Напоследок детонировали большие подсумки со звякнувшими внутри, металлом о металл гильз цилиндры гранат. Осколки разметало вокруг, уничтожив двоих зазевавшихся егерей, пробитых в десятках мест. От близкого разрыва неожиданно занялась наполовину растащенная ветром копна сена, которую в свое время не довезли рачительные хозяева. Остатки телеги и возницы, вместе с давно начисто обглоданным зверьем костяком лошади, валялись недалеко, разбросанные близким, почти прицельным попаданием авиационной бомбы. Казалось – как может заняться солома, которая давно перепрела от дождей и снега? А нет, взялась так, что части немцев пришлось спешно менять дислокацию, уходя от пламени, перекинувшегося на остатки сараюшек и амбаров.

– А-а-а-а!!! – Якубовский орал, продолжая хлестать очередями, пока пулемет не захлебнулся, выплюнув начинку последнего патрона. Разведчик покрутил головой, вспомнив, что рюкзак сбросил, ложась для стрельбы. Повертел головой, углядел его сбоку, на расстоянии руки. Потянулся к нему, стараясь быстрее подтянуть. Не успел.

Из-за горячей стены, полыхавшей перед ним, вышел, мерно и спокойно шагая вперед, темный силуэт. Ребристый кожух МГ дернулся, выпустив длинную очередь. Якубовский закричал, почувствовав, как ему прошивает насквозь плечо. Успел ухватить пальцами, сразу ставшими непослушными, лямку рюкзака, рванул на себя. Вернулся назад, осел, откинувшись на стену за спиной и схватившись за пробитое плечо, до возвращения одной длинной, хлещущей по сторонам очереди.

Но еще двое разведчиков не успели, сломанными куклами отлетая назад, расчерчивая совсем черный снег под собой ярко-красными росчерками. Штурмовик скрылся за углом, меняя коробку с лентой. Егеря, разом воспрянув духом, решили двинуться вперед. Якубовский, который, поскуливая, как пес, успел кое-как замотать плечо, не дал им этого сделать. РПД дернулся, прижимая немцев к земле и вновь не давая поднимать головы. В сторону разведчика полетели гранаты, но отскочили от листов железа, стоявших горизонтально и играющих роль козырька. Грохнули за бревном, лишь добавив едкого дыма и не причинив никакого вреда.

– Хамзай! – Якубовский повернул голову. Невысокий разведчик с раскосыми глазами кивнул ему. – Им сейчас надоест, а вон там «вертушки». Вам уходить надо, но с ними не выйдет. А «драккены», смотри, уходят. На базу идут фрицы, как пить дать, боезапас кончился, или топливо подходит.

Хамзай поднял глаза вверх и похлопал по «манлихеру». Якубовский сплюнул со злости, понимая, что товарищ прав и ничего другого им уже не осталось. Только бороться до конца, не сдаваясь и забрав как можно больше фашистов. Да и далеко ли уйдут ребята, даже если вертолеты немцев не станут подниматься в воздух, что вряд ли? То-то и оно, что недалеко, полягут вон там, в поле, не сумев пробежать трех-четырех километров до спасительного леска.

Мысли прервала цепочка разрывов, протянувшаяся по всей линии их обороны. Еремин вскрикнул, прижав руку к лицу. Через пальцы проступила кровь, пробежав вниз несколькими быстрыми каплями. Сбоку, чуть не зайдя им в тыл, неслась в сторону разведчиков здоровенная хрень в защите, только что выстрелившая в них из гранатомета. Всем повезло, что широкая полоса дыма обманула немца, принявшего не шевелящиеся тела мертвых разведчиков за живых и то, что они все-таки перегруппировались. Но опасности от это меньше не стало, немец приближался. А второй, перезарядивший пулемет, вновь открыл огонь. Воздух снова наполнился грохотом выстрелов и свистом пуль, которые, выбивая щепки из укрытия оставшихся в живых, пытались добраться до них. Штурмовик с гранатометом приближался, мелькая среди построек соседних дворов, не дававших ему возможности открыть прицельный огонь. Якубовский, оценив обстановку, поняв одно: если не успеют ухайдакать гранатометчика, то все, полная хана. Поднять им головы и перегруппироваться пулеметчик не даст. Он посмотрел на тех, кто был рядом, увидев во взглядах то же самое. Разведчик хмыкнул, принимая решение. Да, до смерти осталось всего ничего, но если не попытаться дать возможности уйти остальным, то…