– Буду с нетерпением ждать нашей следующей встречи, Руби, – сказал он, когда я садилась на заднее сиденье.

Я рассказала Гарри о своем разговоре с Муни, и он сразу договорился о встрече с мальтийцами. После этого я еще раз связалась с инспектором, чтобы он мог принять участие в переговорах. Гарри, как и обещал, взял меня в долю и подробно объяснил, сколько он планирует заработать. Общая сумма была весьма и весьма неплохой, к тому же свой процент я должна была получать регулярно. Что ж, в этом имело смысл участвовать, тем более что вся моя работа заключалась в том, чтобы любезничать с этим подонком Муни. Наплевать, решила я. В конце концов, я делала и куда худшие вещи – и за гораздо меньшие деньги! Теперь же у меня впервые появилась возможность сколотить собственный, пусть небольшой, капитал. Эти деньги помогут мне встать на собственные ноги; я больше ни от кого не буду зависеть! Тут я снова подумала об Эдди. Я уже поняла, что не люблю его, и мне надоело переживать из-за того, что он угодил на «Фабрику ненависти». С меня было довольно. Мне хотелось освободиться.

Встреча проходила в ресторане «Критерион». С Гарри были двое его людей – Большой Джок Макласки и Дэнни Гульд. Мальтийцы приехали втроем. Джордж Муни появился в обществе двух младших сотрудников «грязного взвода». И, словно на каких-то международных переговорах на высшем уровне, они поделили сферы влияния быстро и четко.

Решено было, что мальтийцы продолжат разрабатывать свою традиционную область: контролировать ночные клубы и квартиры, где принимали клиентов проститутки. Что касалось магазинов по продаже порнографической продукции, то к ним мальтийцы не имели почти никакого отношения. Гарри, в свою очередь, не должен был заниматься проституцией – за исключением съемных мальчиков, которыми мальтийцы вообще не интересовались. За это он получал самую большую долю в бизнесе по распространению порнографии.

Для Гарри эта сделка была очень и очень выгодной. Он знал, что торговля порнографией переживает небывалый расцвет. С другой стороны, управлять этим видом криминального бизнеса было необычайно легко, а риск был минимальным. В первое время Гарри должен был платить «грязному взводу» (через Муни) по три-пять тысяч фунтов. Две тысячи платили мальтийцы. Впоследствии легавые должны были получать процент от прибыли магазинов и клубов.

Чтобы скрепить сделку и предотвратить возможность возникновения соперничества в будущем, было выработано соглашение, согласно которому обе стороны – мальтийцы и люди Гарри – получали определенную долю в бизнесе друг друга. Подобный взаимный интерес означал, в частности, что, если предприятие одной группировки подвергалось рэкету или уничтожению, страдали от этого обе стороны. Таким остроумным способом была ликвидирована основная причина возможных столкновений.

Все участники переговоров разошлись довольные. Бандиты могли и дальше зарабатывать бешеные деньги на порнухе, не беспокоясь, что их кто-то потревожит. Полиция получала свою долю и могла делать вид, будто она полностью контролирует ситуацию в Сохо. Все проблемы с законом об оскорблении общественной нравственности – такие, например, как чрезмерно навязчивая реклама ночного клуба или выставленные в витрине журналы откровенного содержания, – легко решались с помощью простого телефонного звонка. Да, безусловно, «грязному взводу» было гораздо проще иметь дело с организованной преступностью – с преступностью, которую легавые сами же и организовали. Подобная постановка дела означала, в частности, что их благополучное существование не будет нарушено какими-нибудь неуправляемыми и неконтролируемыми силами. Во многих случаях гангстеры занимались полицейской работой вместо «грязного взвода» и даже брали на себя дела, которые были по-настоящему грязными.

В первое время я все же немного беспокоилась об Эдди. Потом я перестала о нем думать и беспокоилась только о том, что его судьба меня нисколько не трогает. С тех пор как Эдди попал за решетку, прошло несколько месяцев, и я вообще перестала чувствовать что-либо к своему супругу. Мои посещения были теперь важнее для него, чем для меня. Это, однако, не мешало мне чувствовать себя виноватой перед ним; ощущение неловкости было столь сильным, что я старалась навещать его как можно реже. Несколько раз мне в голову закрадывалась мысль о разводе.

Вскоре у меня на банковском счете появились деньги. Пока их было немного, но я знала, что это только начало. Еще пару лет, думала я, и я буду сама себе хозяйка. Порнобизнес процветал, и постепенно я познакомилась с организацией всего дела. Например, я знала, как размещается товар в магазинах. Вперед выкладывалось так называемое «мягкое» порно; настоящая же порнография располагалась, зачастую, в самой глубине магазина, часто – в отдельном зале. Именно здесь, в розничных магазинах, делались главные деньги. Особенно большую прибыль приносило «жесткое» порно. Что касалось опта, то этот бизнес был более сложным и рискованным, причем относилось это как к производству, так и к распределению по «точкам». Тому же Гарри ничего не стоило «нажать» на людей, производивших эту мерзость, чтобы заставить их сбывать свою продукцию по минимальным ценам, тогда как клиенты розничных магазинов готовы были покупать порнуху практически по любой цене. Покупать дешево, продавать дорого – это был классический алгоритм успешной торговли. Кстати, для Гарри продажа тоже была не особенно рискованным делом. Он не владел магазинами, которые находились под его управлением, а только арендовал их у так называемого первичного собственника. И если управляющих магазинами или оптовиков еще можно было обвинить во «владении с целью получения прибыли», то в отношении Гарри доказать факт «владения» или «извлечения прибыли» было чрезвычайно сложно. Он вообще мог плевать на подобные проблемы – во всяком случае, до тех пор, пока платил «грязному взводу». Лично мне трудно было не восхищаться хитростью и предусмотрительностью, с какими Гарри организовал свой бизнес. Он предлагал «защиту» розничным торговцам, но наиболее защищенным был, на самом деле, он сам.

Со временем я осознала, что увязла в этом деле гораздо глубже, чем мне хотелось. Я узнала клички и прозвища всех или почти всех партнеров Гарри – именами без крайней необходимости никто из них не пользовался. Кроме того, я овладела и профессиональным жаргоном: порнографические фотографии назывались на нем «карточками» или «картинками», восьмимиллиметровые фильмы соответствующего содержания назывались «катушками» или «бобинами», а грязные книжонки и журналы – «желтыми обложками». В те времена основной массив «жесткой» порнографии ввозился контрабандой из скандинавских стран, поэтому эта продукция называлась «шведками». Кое-что поступало и из США, но в большинстве случаев это была не настоящая американская продукция – просто иногда какие-нибудь предприимчивые ребята ездили в Нью-Йорк, покупали несколько номеров самых откровенных журналов, контрабандой привозили обратно в страну и тиражировали «точка в точку» на полуподпольных лондонских типографиях.

«Шведки» привозились в страну контейнерами прямо под носом Управления таможенных пошлин и акцизных сборов. Существовало несколько способов, позволявших обмануть бдительность инспекторов. Например, «картинки» и «желтые обложки» поступали в тюках макулатуры, которую в то время импортировали из Скандинавии в значительных количествах. «Катушки» прятали в грузовиках-рефрижераторах, доставлявших ветчину; при этом клеймо «Сделано в Дании» относилось к обеим разновидностям импортного мяса.