это были врачи) обсуждением ее болезни, и все пришли к мнению, что это психосоматическое заболевание. Я прервал разговор и предложил кому-нибудь выдвинуть свою проблему на обсуждение. Тогда Соня предложила помочь ей в ее проблеме. Она развелась с мужем два года назад, детей нет, она не очень-то переживала, но все-таки ушла в свою болезнь. Однако главное не это. Прошло уже два года, но ее не волнуют мужчины, это уже стало удивлять ее и беспокоить. Что же делать?

Я предложил ей представить, что на стуле в центре нашего кружка находится такая девушка, которую не интересуют мужчины, и попросил рассказать, как она выглядит.

Соня: Это такая Аленушка, сидит над прудом и плачет.

Терапевт (Я): Пусть появится какой-нибудь добрый молодец и подойдет к ней. Что с ней происходит?

С: Если он слишком близко подходит, то она прогоняет его подальше, а сама плачет.

Т: Подозреваю, что она не для того «доброго молодца» плачет. Знаете, как ребенок плачет, его утешают, а он говорит: «Отойди, я не для тебя плачу». Можно ли представить того добра молодца?

С: А, запросто. Он так много ей сделал…

Т: Пусть Аленушка выскажет все о том, что он ей сделал, этому самому «добру молодцу». Можно не вслух.

С: Хорошо. (Эта ситуация подтверждает ту теорию, что если женщину не интересуют мужчины, значит, она уже психологически замужем.)

Какое-то время Соня сосредоточенно ведет этот молчаливый монолог, потом спрашивает:

С: Может быть, хватит?

Т: А все Аленушка высказала?

С: Нет еще.

Т: Тогда пусть продолжает.

С: (Через некоторое время.) Может, достаточно?

Т: А все уже высказала?

С: Нет, не все.

Т: Тогда пусть продолжает. (Длинная пауза.) Что же происходит?

С: Ну, высказывает. Графином уже высказывает, топором высказывает… (Шок в группе.)

Т: Ладно, пусть продолжает… (Через некоторое время.) Все уже высказала?

С: Да, теперь все.

Т: Ну и что же получилось?

С: Ну, тело окровавленное лежит. (Опять шок.)

Т: А Аленушка теперь плачет?

С: Нет, теперь не плачет.

Т: Чего же Аленушка еще хочет?

С: Ну, зарыть тело. (Судорожно думаю, как выйти из этой не очень-то приятной ситуации. Однако продолжаю следовать за потоком событий.)

Т: Сделайте это. Что теперь Аленушка хочет?

С: Ну, может быть, в театр сходить… (При этом клиентка не выглядит довольной и радостной.)

Т: А можете ли вы теперь принять эту Аленушку как часть своей личности, ведь это же вы?

С: Да вы что? После того, что она сделала?!

Т: Что же тогда делать? (Повисает долгая пауза.)

С: (С глубоким чувством.) Наверное, надо простить…

Т: А вы можете теперь простить?

С: Да, теперь могу. Да, я это сделала.

Т: Можете теперь Аленушку принять?

С: Да, теперь могу. Ой, как мне хорошо стало. Боль в этой области (показывает на диафрагму) меньше стала, почти совсем прошла. Но особенно здесь почему-то (показывает на область сердца) хорошо. Я к вам еще приду.

Конечно, она не пришла.

Из этого примера видна не только связь между подавленной агрессией и психосоматическим расстройством, но и то, что высвобождение агрессии ведет к прощению и самопринятию. На многих практических случаях мы поняли, что искреннее прощение не может быть дано, пока гнев не освобожден, выражен и «отпущен».

Поэтому в работе с подавленным гневом предлагается следующая стратегия:

1. Помочь клиенту в безопасном высвобождении и выражении своего гнева.

2. Научить клиента ценить и уважать свой гнев, а не подавлять его.

3. Помочь клиенту отпустить свой гнев, отказаться от него, так сказать, за ненадобностью.

4. Помочь направить энергию гнева как позитивную силу на развитие недостающих качеств личности.

5. Простить других и самого себя.

6. Принять самого себя.

Проблема вытесненного гнева выглядит несколько иначе. Индивид не допускает гнев в самого себя, не сдерживает его, но как бы его «испарил», поэтому может легко сносить обиды, унижения и т. п. Он может оправдывать свое смирение как некоторое качество, дающее ему моральное превосходство над агрессором.

Так поступают некоторые жены, живущие с мужьями, регулярно избивающими их или другими способами бесчеловечно их мучающими. Они не осознают, что занимают позицию жертвы и, по сути, являются сообщниками своих мучителей, не оказывая им сопротивления и не обращаясь за помощью. Себя они могут называть ангелами, приводить христианские принципы в оправдание своего терпения. Многие изнасилованные женщины говорят, что они «его» давно простили, вот только себя они все время мысленно наказывают за то, что сделал насильник. Они вытеснили свой гнев и сопротивляются его осознанию, не хотят выразить его даже в воображаемых словах или действиях. Вытесненный гнев переживается как ощущение бессилия, пустоты, страха. Блокируется скорее грудное дыхание, чем дыхание животом, для того чтобы не впустить гнев в себя.

Возвращение сильного гнева в мир реальных переживаний может быть небезопасным для клиента, «затопить» его, тем более если подобное чувство противоречит убеждениям клиента. Однако без возвращения подобное чувство не может быть переработано, поэтому действовать надо деликатно, но не обходя главного вопроса. Подавленный гнев сам прорывается, если создать для этого воображаемую ситуацию, вытесненный же гнев потому и вытеснен, что клиенту представляется неприемлемым не только какое-либо его выражение, но и любое его присутствие во внутреннем мире.

Могут использоваться различные приемы, но мы предлагаем следующую стратегию:

1. Помощь в осознании клиентом своего вытесненного гнева и причин вытеснения.

2. Возвращение гнева как энергетического ресурса личности, признание своего права на гнев.

3. Обсуждение возможных путей самозащиты, если они необходимы.

4. Возвращение в воображении причиненного клиенту зла самому обидчику.

Может применяться и прием воображаемого возмездия, выражения гнева, но клиент с вытесненным гневом обычно оказывает абсолютное сопротивление таким методам. Поэтому рекомендуется использовать метод возвращения причиненного зла.

Подавленный и вытесненный страх

Проблема подавленного страха выражается, прежде всего, в пренебрежении опасностью, причем индивид гордо бросает ей вызов. Он знает свой страх и старается действовать ему наперекор. Так, дети делают нечто запретное, с вызовом глядя в глаза грозному родителю; мужчина, боясь высоты, нарочно залезает на высокие башни.

Иногда страх подавляется для того, чтобы потом произвести ужасное впечатление на слушателей, прежде всего на своих родителей. Даже если последние не узнают о том, как человек рисковал своей жизнью, он поступал так для того, чтобы они проявили чувство любви и восхищения и испугались бы за него.