приходилось беспокоиться о деньгах, а теперь эта проблема отпала.

Я так рада, что в состоянии сделать это для него. Теперь Фрэнк может отдыхать, заботиться о своем здоровье и не беспокоиться о поиске подработки. Райан же может уволиться и сосредоточиться на учебе. Фрэнк не будет рассказывать Райану о деньгах до тех пор, пока они не окажутся на его счете. А это произойдет, как только я выясню, как получить доступ к своему трастовому фонду.

Около одиннадцати вечера я ложусь спать, понимая, что сегодня не получу никаких известий от отца Гаррета. Вероятно, произошла какая-то заминка. Либо мистер Кенсингтон не хочет сообщать мне плохие новости. Лучше бы он уже просто позвонил и покончил с этим.

Я не могу уснуть. Я то ворочаюсь с боку на бок, то смотрю на часы, и так каждые две минуты.

Затем в двенадцать часов четырнадцать минут звонит телефон. Номер мне неизвестен, но я все равно отвечаю:

— Алло?

— Джейд, это я.

Мое сердце замирает, когда я слышу голос Гаррета. Почему мне звонит он? Мне должен был позвонить его отец, но не он. Что все это значит? В его голосе нет ни радости, ни волнения. На самом деле в его голосе нет ничего, кроме усталости.

— Гаррет? — Я сбрасываю с себя одеяло и встаю. — Это точно ты?

— Да, это я.

— Значит, тебе позволили позвонить мне? Почему? Это что последний звонок, чтобы попрощаться?

Гаррет молчит, а у меня в животе появляется неприятное чувство, и я падаю обратно на кровать. Я не готова к этому прощанию. Я не могу сделать это снова. Я думала, что наше прощание в лесу было последним, а теперь Гаррет звонит мне, чтобы сказать последнее «прощай»? Почему он так поступает со мной? Я даже не знаю, что ему сказать. В конце концов я снова слышу голос Гаррета:

— Я не собираюсь прощаться. И это не последний наш разговор.

— О чем ты говоришь? Что это значит?

— Они меня отпустили.

— Не шути так, Гаррет. Клянусь, я… я не знаю, что с тобой сделаю, но что-то очень плохое, за такие дурацкие шутки.

— Я серьезно. План не был одобрен. Они не набрали для него достаточного количества голосов. — Теперь у Гаррета счастливый голос. Почему, черт возьми, он говорил по-другому в начале нашего разговора? У меня тут случился чертов приступ паники!

— Подожди. Значит, все позади?

— Все позади.

— Но как? Что…

— Как ты долетела до Де-Мойна?

Внезапная смена темы — это знак того, что Гаррет не может обсуждать случившееся по телефону. Нас может кто-то подслушивать. Не знаю, кто и почему, но в безумном мире Гаррета такая вероятность есть всегда.

Мне же так трудно сохранять спокойствие и вести себя как ни в чем не бывало в то время, как мне лишь хочется скакать и говорить ему, как я счастлива. Какое облегчение я чувствую! Как хочу снова увидеть его, и как можно скорее. Я немного успокаиваюсь и пытаюсь совладать с волнением.

— Я долетела нормально.

— Хорошо.

Гаррет замолкает.

Все это так странно. Я не знаю, что мне можно говорить, а что нет. И мне непонятно, зачем Гаррет вообще звонит, если кто-то из организации прослушивает наш разговор? Они что, теперь разрешают нам встречаться? Но в этом нет никакого смысла. Даже если Гаррет не является их кандидатом в президенты, он все равно остается членом организации. Он был рожден в ней. У него нет выбора. Или мистеру Кенсингтону удалось вытащить Гаррета оттуда?

Мне нужно, чтобы Гаррет дал мне какую-то зацепку, что-нибудь, что намекнет на то, что происходит.

— Так ты поедешь в Калифорнию? — спрашиваю я.

— Примерно через неделю. Сначала мне нужно уладить кое-какие дела.

По его тону я чувствую, что не должна спрашивать, что это за дела, поэтому я и не спрашиваю. Но сам факт, что он едет в Калифорнию, кажется мне хорошим знаком.

— И ты, хм, останешься там на какое-то время? В Калифорнии?

— Ага. — Его тон смягчается, и, кажется, становится еще счастливее. — Я проведу там все лето.

Еще один хороший знак.

— А затем ты вернешься в Мурхерст?

— Нет. Я решил в следующем году пойти в другой колледж. Пока не знаю, в какой именно. Но я могу рассматривать варианты и выбирать любой, какой захочу.

Гаррет делает небольшое ударение на словах «варианты» и «выбирать», что, как я понимаю, означает, что он больше не является частью организации. А если и является, то они смягчили правила и позволили ему самому делать выбор, чего никогда не позволялось делать его отцу.

— Ладно, что ж, когда определишься со своими планами, просто дай мне знать.

— Обязательно. Слушай, я не могу сейчас долго разговаривать, и в ближайшие пару дней будет небольшой дурдом, так что, скорее всего, я не смогу тебе позвонить до пятницы.

— Ладно, — соглашаюсь я, хотя мне кажется странным, что он в течение двух дней не сможет найти время, чтобы поговорить со мной. — Ты купил себе новый телефон? Я не узнала номер.

— Я звоню с домашнего. Ну, я вроде как разбил свой мобильник. — Гаррет делает паузу. — Мне нужно было попрощаться кое с кем, с кем я не хотел прощаться, и я, хм, так разозлился, что швырнул свой телефон в ручей там в лесу.

Я едва удерживаюсь, чтобы не рассмеяться. На самом деле это не смешно, но картина того, как Гаррет швыряет свой мобильник в воду, немного забавна.

— Передавай от меня привет Фрэнку и Райану. Я скоро с тобой свяжусь.

— Хорошо, пока.

Гаррет кладет трубку, не сказав ни «я люблю тебя», ни «я скучаю по тебе», ни чего-либо подобного. Он явно хотел изобразить, что мы только друзья, а не пара. Что все это значит? Я сбита с толку.

Может быть, я волнуюсь по пустякам. Может быть, Гаррет просто проявляет осторожность на тот случай, если кто-то подслушивает.

Я не собираюсь об этом переживать. Кроме того, Гаррет показался мне счастливым. А этого бы не было, если бы он не был уверен, что сможет быть со мной, если бы не знал, что у нас может быть совместное будущее. Мне требуется какое-то время, чтобы все переварить. Гаррет думает, что мы можем быть вместе? Значит, все позади? Мы можем быть вместе, и никто не попытается нас разлучить?

Тогда что же я делаю в постели? Я вскакиваю с кровати и начинаю, как безумная, прыгать по комнате. Я знаю, что веду себя как сумасшедшая, но я слишком взбудоражена, чтобы спать.