и длинным караваном двинулись вглубь территории. По дорогам добрались до самого отдалённого посёлка, а дальше, оставив телеги со всем грузом, отряд старателей отправился в нехоженые места. Однако с собой в поход по дикой местности Алексей взял лишь охотников гуарани, а всех морячков разместил в посёлке. Оставшийся в лагере персонал тоже не сидел без дела: укрывшись от посторонних глаз в арендованном сарае, морячки усердно принялись разбирать снаряды. Порох из гильз ссыпался в мешки, которые потом старатели вывозили за пределы посёлка и с шумом подрывали в шурфах ложных разработок — золота в них были сущие крохи.

Зато из дальних походов конный караван гуарани возвращался с полными седельными сумками рассыпного золота. Загружался провиантом для себя и лошадей, а затем вновь растворялся в диких просторах.

Попытки проследить за старателями успехом не увенчались. Охотники натыкались на засаду, и молчаливые индейцы указывали стволами многозарядных винчестеров единственно безопасную дорогу назад. Самые настырные охотники пробовали прокрасться по следам парагвайского отряда, но отпечатки исчезали в водах горных речушек, а то и вовсе странно обрывались на краю ущелий или у отвесных горных круч.

Местным жителям было невдомёк, что отряд индейцев мог, и впрямь, перелететь через ущелье или воспарить на вершину горного кряжа. Конечно, не всех разом Небесный Ягуар переносил по воздуху, приходилось работать отдельно с каждым всадником и конём, но много времени колдовской переход не занимал. А чтобы никто не подглядывал за дьявольским таинством, шаман контролировал колдовским взором окрестности и, если требовалось, посылал индейцев спугнуть случайных наблюдателей.

По пути следования экспедиция разгружала овёс из седельных сумок в тайники, чтобы на обратной дороге не утруждать коней, до предела загруженных золотом. И так, на крутых подъёмах, Небесному Ягуару приходилось помогать усталой животине: вектором гравитации сбрасывать часть тяжести с натруженных спин.

Алексей не зря водил с собой только гуарани: они не выдадут чужакам места золотых россыпей на Алтае и не будут зря трепать языком о чудесной силе великого вождя. Индейцы относились к силе Небесного Ягуара спокойно: даже притяжение золотого песка и самородков к рукам шамана воспринималось ими как божественная данность. Естественно, в родном крае, у костра, гуарани правдиво поведают соплеменникам об увиденных чудесах левитации и магнетизма, но для бледнолицых чужаков эти легенды так навсегда и останутся лишь индейским фольклором.

Шесть тонн золота притащили гуарани в лагерь экспедиции. Пять из которых золотой крошкой засыпали вместо пороха в гильзы снарядов и заткнули боеголовками, лишь пролетарскую долю оставили в кожаных мешках. Сбор свободно разбросанных фракций металла с поверхности золотоносных месторождений выполнял ещё и маскировочную функцию: геологам большевиков будет потом трудно найти подземные заначки парагвайского магната. Алексей мог бы и побольше собрать рассыпного золота, однако скрытно переместить добычу было проблематично, да и грузоподъёмность тележного каравана не позволяла. Посторонним атаман объяснял желание увезти в Парагвай, якобы сэкономленные, снаряды, дефицитом у казаков боекомплекта подходящего для морских орудий калибра.

Местным охотникам проследить за старателями так и не удалось, зато навести лихих дальних родственничков на лагерь экспедиции, они посчитали своим долгом. Напасть на укреплённые позиции с пулемётными гнёздами грабители не рискнули: караул морячки несли бдительно, но зато подловить гужевой караван на просёлочной дороге во время долгого перехода к железнодорожной станции — казалось делом простым.

Объёмные кожаные мешки, доверху набитые золотыми самородками, притягивали разбойников, как магнит железные опилки. Вокруг лагеря старателей постоянно крутились разведчики, ожидая, когда же наконец–то караван двинется в обратный путь. Наезженная дорога из посёлка одна, главное было только не упустить момент выхода обоза. Конечно, у грабителей имелся соблазн напасть на гружёную золотишком вереницу всадников, когда старатели возвращались из очередного рейда. Однако жадность не позволяла размениваться по мелочам — хотелось завладеть разом всей накопленной в лагере казной.

Алексей контролировал пространство вокруг и в ходе рейдов всегда был готов к отражению нападения. Перестрелять дюжину бандитов Сыну Ведьмы труда не составляло. Однако враг проявлял удивительную выдержку, доказывая, что старателей у посёлка пасут не разрозненные банды, а воинское подразделение. Очевидно, разведчики из Азиатской дивизии раздобыли сведения о парагвайской экспедиции, и барон Унгерн направил отряд казаков на «добычу зипуна».

Такой расклад очень даже устраивал Ронина. Перед днём выхода каравана из укреплённого лагеря, Алексей, вновь облачившись в полумонашеское одеяние, вечерком направился к притаившимся на окраине леса разведчикам.

— Доброго здравия, казаки! — подняв руку, поприветствовал лазутчиков батюшка с массивным золотым наперсным крестом на груди.

— И тебе того же, божий человек, — вышел из–за ствола вековой сосны бородатый казак.

— Отложи винтарь в сторонку, — глянул на нацеленный ему в грудь карабин Алексей и, опустив руку, медленно сделал полный оборот корпусом. — Я с миром к вам пришёл.

— Извини, батюшка, но мы должны тебя связать и доставить к есаулу, — опасливо поглядывая на могучие руки богатыря в короткой рясе, держал странного парламентёра на прицеле казак.

— Вяжи, служивый, коли так положено, — улыбнувшись, протянул обе руки смиренный монашек.

Из засады вышел молодой казак и споро окрутил руки пленника верёвкой. Алексея увели вглубь чащи и усадили на лошадь. Двое дозорных остались на наблюдательном пункте, а третий, вскочив на коня, взял повод лошади с пленником в руку и увлёк по еле заметной тропинке. Скакали недолго. Лагерь казачьей полусотни прятался за поросшей густым лесом сопкой.

В лагере Алексея ждал приятный сюрприз. Стоило ему спешиться, как сразу подошёл с распростёртыми объятиями знакомый казак.

— Приветствую победителя Белого Хунхуза и его маньчжурской банды!

— Вот уж нежданная встреча, — играючи разорвал верёвочные путы Алексей и тоже раскрыл объятия. — Здорово, Герасим.

Сбежавшиеся казаки удивлённо ахнули от фокуса с разорванной верёвкой.

— Ну от чудо–батюшки я чего–то подобного и ожидал, — Обняв давнего знакомого, похлопал силача по могучей спине ладонью есаул Забайкальского казачьего войска и обратился к набежавшим собратьям. — Вот он каков, атаман Парагвайского казачества!

— А ты, Палкин, каким чудом в этих краях оказался? Далековато от своего пограничного кордона забрался.

— Страны уж старой нет, не то, что кордона, — тяжко вздохнув, махнул ладонью бывший командир пограничной стражи. — Ветер гражданской войны меня по всему Забайкалью гонял, как сухой куст перекати–поля. Дослужился до есаула в Азиатской дивизии. Когда слух прошёл, что парагвайский атаман появился в алтайских землях, сам попросил Унгерна меня в рейд отправить. Я же лучше других знаю, на что яростный батюшка способен: своими глазами видел, как ты в одиночку расправился с целым отрядом китайских хунхузов.

—