— Что нам будет? — нервно спросила Маникль. — Ну… из серьезного.

— Мы надели мужскую одежду, — напомнила Полли.

— Но за это полагается только порка.

— Поверь, они еще что-нибудь придумают, — заверила Холтер. — И потом, кто знает, что мы здесь?

— Но мы выпустили их из тюрьмы! Мы на их стороне!

Полли вздохнула.

— В том-то и дело, Маникль. Никому неохота сознавать, что кучка девушек, переодевшись солдатами, пробралась в крепость и выпустила из темницы половину армии. Всякий знает, что женщины на это не способны. Мы не нужны ни друзьям, ни врагам, понимаешь?

— Здесь такая драка, что никто не заметит еще несколько трупов, — закончила Холтер.

— Не говори так! Лейтенант Блуз заступится за нас, — возразила Маникль.

— Кто? Дафна? Х-ха. Еще один труп. Наверняка его тоже где-то заперли, как и нас.

Вдалеке послышались торжествующие крики, которые не стихали некоторое время.

— Похоже, они взяли крепость, — сказала Полли.

— Ура, — Холтер сплюнула.

Маленькое окошко в двери открылось, и через него молча протянули большой котелок с баландой и поднос с лошадиным хлебом. Баланда была неплохая — по крайней мере, не худшая из возможных. Отряд некоторое время поспорил, можно ли считать кормежку предвестием помилования, а потом кто-то вспомнил, что к приговоренным накануне казни принято относиться сердечно. Игорина профессионально отметила, что местный повар не ограничился сердцем, но добавил еще и легкие с печенью.

По крайней мере, баланда была горячая.

Через пару часов принесли котелок с хлебовом и кружки. На сей раз стражник подмигнул.

Еще через час дверь открылась, и в камеру зашел молодой человек в форме майора.

Продолжим как начали, подумала Полли и вскочила.

— Отр-р-ряд!.. Смир-р-р…на!

С похвальной скоростью они по крайней мере попытались встать прямо и в шеренгу. Майор оценил их усилия и постучал по козырьку кивера тросточкой. Она уж точно была тоньше дюйма.

— Вольно… капрал, если не ошибаюсь? — сказал он.

Это звучало многообещающе.

— Да, сэр.

— Я майор Клогстон, из военной полиции, — сказал майор. — Я хочу, чтобы вы все мне рассказали. Подробно. Я буду записывать, если вы не возражаете.

— Зачем это надо? — спросила Холтер.

— А ты, наверное, рядовой Холтер, — сказал Клогстон. — Я уже побеседовал с лейтенантом Блузом.

Он повернулся, кивнул стражнику, который маячил на пороге, и закрыл дверь. Окошко тоже.

— Вас допросят, — сказал майор, присаживаясь на свободную койку. — Политотдел требует, чтобы вы предстали перед нугганитским судом, но собрать его здесь было бы непросто, а затягивать дело никто не хочет. И потом, у нас… чрезвычайная ситуация. Кто-то послал генералу Фракку коммюнике, где перечислены вы все. Поименно. Точнее, пофамильно.

— Лорд Ржав, сэр?

— Некто по имени Вильям де Словв. Не знаю, попадалась ли вам эта штука — его газета. Лично мы никак не можем понять, откуда он узнал, что вы в плену.

— Мы ему уж точно не говорили, — сказала Полли.

— Таким образом, ситуация немного… усложнилась, — продолжал Клогстон. — Хотя для вас появилась надежда. В армии есть люди, которые, скажем так, задумываются о будущем Борогравии. Во всяком случае, они хотят, чтобы у нее было будущее. Моя задача — представить ваше дело перед трибуналом.

— Нас будут судить военным судом? — спросила Полли.

— Нет, они не настолько глупы. Назвать этот суд военным значило бы признать вас солдатами.

— Но вы ведь признали, — сказала Маникль.

— Де-факто, но не де-юре, — заметил Клогстон. — А теперь, пожалуйста, рассказывайте, мисс Перкс.

— Капрал Перкс.

— Прошу прощения за оговорку. Итак… я слушаю.

Клогстон открыл сумку, надел очки со стеклами в форме полумесяца, достал карандаш и что-то белое и квадратное.

— Начните, когда будете готовы, — сказал он.

— Сэр, вы действительно собираетесь писать на сандвиче с вареньем? — уточнила Полли.

— Что? — майор опустил глаза и рассмеялся. — Нет, конечно. Извините. Мне нельзя пропускать обед. Уровень сахара в крови и все такое…

— Варенье вытекает, сэр. Не обращайте внимания на нас, мы только что поели.

Понадобился примерно час, с многочисленными отступлениями и поправками. И еще два сандвича. Майор исписал блокнот почти целиком. Время от времени он останавливался и смотрел в потолок.

— А потом нас бросили сюда, — закончила Полли, прислоняясь к стене.

— Точнее, втолкнули, — поправила Игорина. — Запихнули.

— Хм, — сказал Клогстон. — Вы говорите, так называемый капрал Страппи… внезапно захворал от одной лишь мысли об отправке на фронт?

— Да, сэр.

— И в Плюне вы действительно ударили князя Генриха?

— Можно сказать и так, сэр. И тогда я не знала, что это князь, сэр.

— Насколько я помню, вы не упомянули про стычку на холме. По словам лейтенанта Блуза, благодаря вашим своевременным действиям в его руках оказалась вражеская шифровальная книга…

— Тут нечем хвалиться, сэр, нам от нее было немного проку.

— Ну, не знаю. Из-за вас и этого газетчика союзники отправили два полка в горы, на поиски партизанского вожака по прозвищу Тигр. На этом настоял князь Генрих — он лично командует поисковыми группами. Он не умеет проигрывать достойно. Если верить слухам, он после вашей встречи… вообще мало что умеет.

— Газетчик поверил в эту чушь? — изумленно спросила Полли.

— Он, во всяком случае, ее записал. Вы говорите, лорд Ржав предложил тихонько отправить вас домой?

— Да, сэр.

— И вы единогласно решили…

— Что он может засунуть это предложение себе в джемпер, сэр.

— Ах, да. Я не разобрал собственный почерк. Д… ж… е… — Клогстон старательно записал слово заглавными буквами. — Учтите, я ничего не говорил, но некоторые… высокопоставленные… особы хотели бы знать, не угодно ли вам и в самом деле… тихонько…

Вопрос повис в воздухе, как труп удавленника.

— Я так понимаю… туда же?.. — кивнул Клогстон.

— Кое-кому из нас просто некуда идти, — сказала Холтер.

— И не с кем, — добавила Маникль.

— Мы не совершили никакого преступления, — сказала Полли.

— Значит, в джемпер, — заключил майор, снял очки и вздохнул. — Я даже не знаю, в чем вас обвиняют.

— В том, что мы Плохие Девочки, — сказала Холтер. — Кого мы пытаемся обмануть, сэр? Враг хотел тихонько избавиться от нас, и ваш генерал хочет того же. Между плохими и хорошими парнями, по сути, нет разницы, потому что они все — парни!