– Рад приветствовать тебя, господин, в Искре. – В его голосе чувствовалась искренность, и все-таки я не мог полностью задавить в себе давнюю неприязнь.

Я не подал ему руки, а просто попросил:

– Поднимись, Красный магистр, сейчас не до церемоний. У меня очень спешное дело, в котором мне понадобится твоя помощь…

Он встал и, бросив на меня несколько озадаченный взгляд, вернулся на свое место. Я не стал садиться в предложенное кресло, а, прохаживаясь по ковру, коротко изложил свою просьбу:

– Меня очень интересует боевая пара меч – кинжал. Интересует до такой степени, что я очень многое могу предложить в обмен на нее. – Я бросил на магистра выразительный взгляд. – Мне стало известно, что в твоих владениях обитает некий Алый Вепрь, полный маг, кажется, у которого имеется такая пара. Так вот, не мог бы ты взять на себя переговоры с этим, гм… Вепрем. Выяснить, на каких условиях он готов расстаться со своим оружием.

Я еще раз посмотрел на магистра. Он сидел молча, ожидая окончания моей речи. И я ее закончил:

– Я мог бы и сам с ним переговорить…

Неожиданно магистр вздрогнул и резко меня перебил:

– Нет, господин, я, конечно же, беру все переговоры на себя. Тем более что я как раз собирался вызвать Вепря к себе в Искру, правда, по другому делу.

– И когда он должен прибыть? – спросил я, решив не обращать внимание на его нетактичность.

– Я… Я сегодня же пошлю ему вызов, а кроме того, направлю человека для сопровождения. Так что завтра к вечеру… или послезавтра он будет здесь. Только, господин, – магистр замялся, – у Вепря нет боевой пары… В смысле, у него есть замечательный меч, но пары к нему нет…

– У Вепря есть пара к мечу, и это кинжал! – напористо возразил я.

– Хорошо, господин, я проверю это… – сразу согласился магистр. И вообще мне показалось, что Красный готов согласиться на что угодно, лишь бы я не слишком долго задерживался в его замке. Мне и самому не очень хотелось здесь находиться. Угнетало меня это место! Но дело есть дело.

– Значит, мы договорились. Ты переговоришь со своим вассалом, а я денька через три-четыре загляну к тебе… – Красный молча кивнул. – Тогда до встречи…

И я снова вступил на Серую тропу, на этот раз направляясь к городу Веста, в гости к полному магу по имени Соленый Нос.

Я сошел с Серой тропы на желтый камень огромной пустой площади, когда солнце этого мира показалось над крышами невысоких домиков городка Весты. Четырехэтажное здание дворца правителя города, полного мага со странным именем Соленый Нос, было выстроено точно на запад фасадом, поэтому от него на площадь протянулась длинная широкая тень, придавая светло-желтому камню темный оттенок гречишного меда. Было по-утреннему прохладно, хотя, судя по безоблачному, ярко-голубому небу, день обещал быть жарким. Впрочем, день для меня обещал быть жарким во всех отношениях.

Мне необходимо было познакомиться с этим самым Соленым Носом и заставить его каким-то образом продемонстрировать мне свое магическое оружие. Вот только как это можно было сделать?

В этот момент на площадь из-за левого угла дворца вышел караул. Впереди церемониальным шагом, лихо подбрасывая носки высоких желтых сапог, двигался, по всей видимости, офицер. Во всяком случае, его яркая, прямо-таки канареечная форма была щедро расшита коричнево-золотистым шнуром, с кистями и блестками. На голове его был высокий конусообразный шлем, с еще более высоким плюмажем из каких-то лохматых перьев и лент, при этом желтый кожаный ремешок шлема удерживался только впадинкой между подбородком и оттопыренной нижней губой. Видимо, из-за этого лицо офицера было напряженно-неподвижным и при этом брезгливо-высокомерным. С каждым своим великолепным шагом он продвигался не более чем на пару десятков сантиметров, но при этом вся его амуниция, с кончиков сапог до кончика пера на шлеме, тряслась и подергивалась, словно шкурка самостоятельного живого существа. Следом за этим пугалом таким же подпрыгивающим шагом поторапливались шестеро солдатиков. Надетая на них форма лишь в очень малой степени повторяла шик офицерского мундира. Пожалуй, только сапоги да цвет мундира позволяли думать, что эта шестерка из той же армии, к которой относится впередиидущий.

Сначала я не понял, что меня так удивило в этом почетном карауле, но через минуту обратил внимание на поразительное отсутствие грохота сапог о брусчатку, коего не могло не быть при том способе ходьбы, который демонстрировали эти ребята. Тем не менее услышать можно было только слабое шуршание подошв о камень. Накинутая заблаговременно пелена позволяла мне не беспокоиться о преждевременном обнаружении моей личности, поэтому я с интересом продолжал наблюдать за единственным движущимся по площади объектом.

Следующей мыслью, пришедшей мне в голову, был справедливый вопрос: что это караульные так стараются, если их никто не видит? А может быть, они как раз рассчитывают на чье-то незримое, но пристальное внимание.

Я принялся рассматривать окна дворца и очень скоро обнаружил, что четвертое слева окно на первом, высоком, этаже слегка приоткрыто и штора на нем сдвинута чуть в сторону. Из-за этой шторы явно кто-то наблюдал за энергично топающим почти на месте караулом. Я, в свою очередь, принялся наблюдать за наблюдающим.

Как ни медленно продвигалась вперед маленькая караульная колонна, через несколько минут она все-таки миновала окно наблюдателя. Штора отодвинулась чуть больше и из окна высунулась лысая голова, затянутая снизу высоким, стоячим, богато расшитым воротником, и принялась, не моргая, бдить в спину колонне. Солдатики, словно почуяв спинами тяжесть этого бдения, еще больше прибавили лихости в исполнении предписанной шагистики.

Я подошел ближе к открытому окну и принялся вместе с лысой головой наблюдать строевые упражнения караула.

Когда ребята миновали парадный вход дворца, я одобрительно произнес:

– Отлично идут!

– Ага, – брюзгливо буркнул обладатель лысины, не поворачивая головы. – Шли бы они, если бы не знали, что я за ними наблюдаю!

– Неужто ваши гвардейцы такие лицемеры?! – возмущенно спросил я.

– Грязнули! Неряхи! Бездельники! Скоты! – отрезал мой собеседник. – Только поротая задница заставляет их правильно и неукоснительно выполнять все положенные артикулы караульного движения!

– Да, – сочувственно поддакнул я, – большинство людей понимают, в чем их счастье, только после того, как их выпорешь!

– Именно это я всегда говорю нашему господину! – воскликнул лысый и наконец повернул голову.

Надо сказать, что его физиономия не вызывала приятных чувств. Эти толстые, изрядно отвисшие щеки, вывернутые губы, оттопыренные уши и маленькие, близко посаженные блеклые глазки неопределенного цвета производили просто отталкивающее впечатление. А кроме того, он обнаружил, что разговаривает с невидимкой. В результате его глазки выпучились, слюнявые губки разлепились, соорудив из себя букву «о», и это совсем не прибавило его роже обаяния. Я сразу же его невзлюбил.