Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Твои «знающие люди» были редкостными идиотами. Там, на другой стороне, в одном перегоне отсюда расположена огромная станция снабжения, если тебе, конечно, знакомы подобные слова. Это, видишь ли, такой исполинский узел, куда сходятся десятки таких же вот железных дорог. Сам понимаешь, откуда и куда они все ведут. За Камень. Но непосредственно с Новгородом, а именно с Палатами Гильдии, связан один лишь такой путь. Вот этот самый, на котором мы сейчас стоим. И именно он в хитрой конструкции мира, выстроенного твоими «знающими людьми», и является самым слабым и уязвимым звеном. Разруби его — и вашей сраной державе придет конец. Не воспользоваться таким редкостным даром, приготовленным мне моим же врагом, я, конечно, никак не мог. В общем-то, как и ты не смог бы отказаться от подарка, вживленного в твою руку.
— Я о нем никого не просил и никогда к нему не рвался, — процедил Тверд, перебрасывая рукоять меча из левой руки — в правую. — И если уж на то пошло, могу обойтись и без него.
— Ты что творишь, дурак? — захрипел и загремел своими железными путами с высоты оживший вдруг Прок.
С животным рыком Хёгни подскочил к опоре моста, на которой была намотана одна из распявших гильдийца цепь, как следует размахнулся — и вдолбил свой широкий клинок в одно из звеньев. Оно лопнуло со звонким железным звуком, и гильдиец, коротко вскрикнув и повиснув на одной лишь руке, врезался всем телом в другое железное ребро моста. После чего грохнулся вниз, скрючившись от удара. Освободившаяся цепь стекла на него с тихим металлическим шелестом.
— Не выношу, когда отвлекают, — процедил норд, надвигаясь на Тверда. — Но когда в положенный срок отказываются сдохнуть, мне это нравится еще меньше.
— Как и мне.
Левая рука Тверда скользнула за спину, и пока норд преодолевал в три прыжка разделявшее их расстояние, выхватил заткнутый за ремень в том месте, где всегда был нож, пистолет. Тот самый, что едва не подвел наверху. И который кентарх, воспользовавшись поистине удивительной прозорливостью своей шуйцы, указавшей на нужные боеприпасы, успел перед броском в подземелье перезарядить.
Гулкую пещеру огласил гром выстрела.
Голова Хёгни дернулась, и норд свалился с ног.
Но для того лишь, чтобы тут же подняться, стряхнуть с башки обрывки защитившей от пули маски с красным глазом — и медленно оборотиться лицом к Тверду.
Тем, вернее, что осталось от его лица. И что он теперь старался скрыть под железной личиной.
Глядя в бугрящуюся воспаленную мешанину опаленных костей, жил и мяса, кентарх еле сдержал рвотный позыв. Заметив это, норд дернул губы в хмурой улыбке. Зрелище его шевельнувшегося лица было едва ли не самым страшным и мерзким, что Тверд когда-либо видывал в жизни.
Потому атакующий навал норда он вновь пропустил. Что едва не стоило ему жизни — клинок-то его сжимала теперь другая, хоть и привычная к нему, но куда менее смышленая рука. Ее ловкости, впрочем, вполне хватило на то, чтобы отразить бешеный нордов мах, уведя его по касательной в сторону.
Именно в этот миг шуйца, вскинув вверх зажатый в кулаке пистолет, плавно дернула указательным пальцем.
Гром от выстрела зазвенел в ушах.
Но Хегни, сумев каким-то немыслимым образом предугадать намерения прокова «подарка» о пяти перстах, увернулся от свистнувшего у самого виска железа — и обрушился на Тверда очередным вихрем атак. Правда, на сей раз натиск длился недолго. Обоерукий воин, в которого нежданно для себя самого превратился кентарх, очень быстро сумел перетянуть одеяло двобоя на свою сторону. Тверд вновь и вновь старался повязать меч норда скрежещущими столкновениями со своим клинком, давая шуйце время навести на нурмана пистолет. Но в последний миг тот неизменно либо уклонялся, либо успевал мечом отвести выстрел в сторону. Так они и кружили на месте, оглашая подземелье звоном оружия и грохотом едва не опаляющих лицо мазков огня. Обезображенная морда викинга жутко скалилась и истекала гнойными каплями почти у самого лица кентарха. Того от подобного зрелища мутило, едва не выворачивая наизнанку подкативший к горлу желудок.
И когда заметивший это нурманн в очередной раз попытался сунуть гнилую свою башку Тверду под нос, тот с неожиданным для самого себя хладнокровием вдруг боднул его лбом в переносицу. Потерявшийся на миг норд шагнул назад. И тут же получил невообразимой силы удар по сжимающему меч кулаку. До сих пор Тверд полагал, что серый доспех норда совершенно неуязвим. И когда из прорубленной рваной раны брызнула кровь, он даже не смог бы сказать, кто этому удивился больше — он сам или Хёгни. Пальцы нурмана бессильно разжались, клинок загрохотал по железной колее. Следующий удар, крутанувшись на месте, кентарх нанес по корпусу. Непробиваемые до сих пор латы Хёгни вмялись в ребра, предательски прогнувшись на сочленении двух пластин.
Но выпад этот в целом выдержали.
Зато не смогли выдержать выстрел.
Посланная аккурат в образовавшуюся выбоину пуля проделала в матовом железе почти идеально круглую дыру, мгновенно наполнив ее тягучей черной кровью.
Хёгни захрипел перехваченным болезненной судорогой горлом. С обезображенных его губ потянулась вниз струйка руды. Глядя на Тверда взором, что стал, наконец, осмысленным, он сделал неверный шаг назад — и рухнул на спину.
Тверд в своей жизни повидал ран. И непохоже было, что эта — одна из тех, которые позволят встать.
Тем не менее он сделал два угловатых шага, отозвавшихся под гулкими сводами железного моста многоголосым эхом, — и выстрелил в распластанное на полу тело столько еще раз, сколько позволил заряд пистолета.
И лишь когда короткий гильдийский самострел сухо щелкнул, вытряхнув из своего нутра опустевший ствол, Тверд расслышал голос:
— В голову! В голову целься, олух! А! Да чтоб тебя!
Оборотившись, он увидел привставшего на одно колено Прока, броня его была измята не хуже лица, а запекшаяся на лысине корка крови не давала точного ответа, чьим именно ранам она обязана своему на этой плеши появлению.
— Куда вылупился?! Туда смотри! — ткнул гильдиец пальцем Тверду за спину. Тот заполошно оборотился, ожидая очередной атаки в очередной раз воскресшего норда. Честно говоря, он бы ей не очень-то и удивился.
Но Прок имел в виду совсем другое. Вернее, другого.
Хазарин Илдуган, жалкий и мало чем теперь напоминающий лоснящегося тархана, мнящего себя вершителем судеб целого мира, подкрался к бездыханному телу норда. И как только понял, что его крысиный маневр раскрыт, явил вдруг невиданную прыть: подхватил Хёгни под руки и дернул его изо