В конце прохода появилась темная фигура. Фигура, которую он не видел с детства, но которая снилась ему последние тридцать лет. Их глаза встретились, страх Бобби проявился в пронзительном сиянии, окружавшем взгляд Джейкоба, и он услышал у себя в голове голос своего отца: Бобби, мой маленький агнец. Я пришел домой. Поцелуй папочку.

Бобби захотел отступить, так сильно захотел убраться прочь, но леденящий душу страх пригвоздил его к месту. Бен и Тоби наклонились, будто чтобы поцеловать его, и, когда он в ужасе повернулся, единственное слово сорвалось с его губ.

– Пожалуйста…

Поток черной рвоты вырвался из зева Бена, прерывая Бобби на полуслове, и хлынул ему в открытый рот. Привкус земли и мазута заполнил горло, тошнотворный смрад гнили и требухи ударил в нос. Бобби рухнул на спину, давясь и кашляя, пытаясь выплюнуть изо рта эту мерзкую черную желчь, но густая жидкость отказывалась покидать его. Она стекала по горлу вниз, подобно мокроте. Бобби сплюнул, поперхнувшись проникающей вглубь черной слизью.

– Пап! – Райли присел рядом с ним, и Бобби охватил порыв поцеловать мальчика, разделить между ними это черную субстанцию. «Нет, – подумал он, изо всех сил пытаясь взять себя в руки, сопротивляясь чужеродным побуждениям, заражающим его рассудок. – Нет, именно этого он и хочет».

Бобби оттолкнул от себя сына.

– Уходи… возьми мои ключи…

Райли, не мешкая, бросился к двери в противоположном конце помещения и исчез за ней. «Молодец, – мысленно произнес Бобби. – Твоя мама гордилась бы тобой».

Крики прихожан отвлекли его мысли от ужаса, который он проглотил. Когда он поднялся на ноги, Бен Тасвелл и Тоби Гилпин заразили своих отцов черной порчей, гнездящейся у них внутри. У входа раздались новые крики, и когда Бобби повернулся, чтобы посмотреть, то увидел пропавших женщин из старшей дамской группы. Рут Маккормик шла впереди со своим евангелием в руке, бормоча гимн на каком-то незнакомом языке. Она и другие дамы опустились на колени и подняли руки в знак преданности апостолу их господа.

Джейкоб Мастерс воспарил над полом, раскинув руки в пародии на распятие. Он смеялся над прихожанами, корчащимися и кричащими от боли вокруг них.

– Папа, идем!

Райли стоял в дверном проеме в дальнем конце помещения. Бобби обернулся только один раз, чтобы взглянуть на ужасный бедлам, разворачивающийся под священными стропилами Первой баптистской церкви, после чего отступил через черный ход на стоянку.

7

Пока субстанция его господа производила свое таинственное воздействие на еретиков Первой баптистской церкви, Джейкоб Мастерс прошествовал по воздуху к кафедре. Перед ней стоял маленький стол с вырезанными на его поверхности словами: В ПАМЯТЬ ОБО МНЕ. Джейкоб исторг на стол груду земли и червей. Затем повернулся к новообращенной пастве.

Многие из них обрели мир с новым господом, их глаза светились его божественным светом. Остальные корчились от боли, тщетно пытаясь выкашлять субстанцию из организма.

– Мои маленькие агнцы, – произнес Джейкоб. – Старые Обычаи нашего господа требуют жертвоприношения, плотских мук и страдания через кровь. Без боли нет спасения, но как апостол вашего господа я приведу вас к самому праведному пути. Вместе мы построим новое царство на земле, и да вырастет оно из семян этого рушащегося Вавилона.

– Старая ложь вверху, – воскликнула Рут Маккормик, – новая любовь внизу!

– Старая ложь вверху, – вторила ей Эгнес Белвью, – новая любовь внизу.

Один за другим пораженные скверной члены Первой баптистской церкви присоединялись к ним, скандируя евангелие адского бога, спящего под Стауфордом, следуя писанию Старых Обычаев. Джейкоб Мастерс наблюдал за ними в экстазе.

Скоро, мой господь, ты получишь кровь проклятых и огонь для твоего великого очищения. Этот мир утонет в твоей субстанции, и вырастет новый рай. Как вверху, так и внизу.

В передней части помещения Бен Тасвелл потянул за веревку, звоня в колокол. Никто за пределами церкви не обратил на это особого внимания, несмотря на то что было еще слишком рано. Внутри только начиналась утренняя служба.

8

В нескольких милях оттуда, в то время, как Бобби и Райли спасались из ада, разворачивающегося в Первой баптистской церкви, доктор Тайлер Бут свернул налево с Камберленд-Гэп-Паркуэй и поехал вверх по холму в сторону кладбища Лэйн-Кэмп. Припарковавшись, он пошел по узкой дорожке через холм, осторожно шагая между сотнями надгробий.

После всех лет, которые он провел, раскапывая старые могилы коренных народов, современные кладбища по-прежнему доставляли ему дискомфорт. Возможно, так его беспокоила мысль о том, что он ступает по священной земле. Он никогда не был приверженцем церкви ни в одной из ее многочисленных форм, но эзотерические учения, которые Имоджин открыла ему, заинтересовали его. Возможно, даже больше, чем он хотел в этом признаться. Когда ее внук вчера рассказал ему о герметическом изречении на надгробии бабушки, Тайлер не удивился.

Как вверху, так и внизу. Микрокосм и макрокосм. Жизнь вверху, жизнь внизу, жизнь под землей, жизнь над землей.

Пока Тайлер шел среди надгробий, высматривая могилу Имоджин, он вспоминал, что она рассказывала ему про обряды Джейкоба. В своих учениях он извратил изречение, декламируя «старая ложь вверху, новая любовь внизу». Еще один способ промыть людям мозги, чтобы те уверовали в его злобное подземное божество.

Но что еще она говорила? Что-то про связывающий ритуал, который он исполнил в ту ночь, когда сожгли его церковь.

Так внизу, как и вверху. Перевертывание изречения. Он связал свою смерть с нашими жизнями, Тайлер. Разве ты не понимаешь? Когда мы все умрем, он вернется. Чтобы закончить начатое. Я не могу позволить ему. Я должна защитить Джеки. Должна защитить остальных детей.

Тайлер улыбнулся. Она была идеальной бабушкой до самого конца. Почему он позволил ей закончить ритуал? Это же было легко. Он не думал, что она на самом деле сделает это. Особенно когда у нее появился он. Особенно когда они могли провести остаток своей жизни вместе в тихом уединении.

Задыхаясь от быстрой ходьбы, пронизываемый душевной болью, Тайлер остановился возле белого мраморного мавзолея, чтобы перевести дух. Вытер слезы с