Оля считала, что в конце тридцать седьмого Сталин его заменит. Логика «мавр сделал свое дело – мавр может уходить» действует в любой реальности. Инвариантом процесса замены наркомов она выбрала время, проведенное в кресле. Там за два года сгорел на такой работе, скорее всего, и тут будет то же самое.

Она осталась в своем прежнем звании – лейтенант НКВД, но звали ее по-другому – Татьяна Ивановна Захарова. Волосы ее потемнели до темно-каштанового цвета, приходилось наносить темные тени вокруг глаз, чтобы выглядеть старше – годков ей по новым документам было двадцать три, но это ее не портило. Пронзительные голубые глаза на фоне темных волос вспыхивали холодным огнем, невольно привлекая взгляд. Но ненадолго. Долго смотреть не хотелось. И любезничать с ней тоже не хотелось. За тот недолгий миг, когда чей-то взгляд встречался с ее взглядом, смотревшему становилось ясно: нужно срочно заняться чем-то содержательным, иначе недоумение, сквозящее в глазах этой девушки при виде пялящегося на нее бездельника, заставит чувствовать себя дураком.

Вручив своему новому шефу его билет и оставив его дымить папиросой на перроне, Оля, забравшись на верхнюю полку, достала из чемодана «Боевой устав пехоты» и продолжила его изучение, ставя пометки в местах, которые требовали обсуждения.

Больше года прошло с тех пор, как Ольга предложила создать при Генштабе отдел, задачей которого было бы обобщать свой и чужой опыт ведения боевых действий и вносить изменения в боевые уставы различных родов войск. Но дело двигалось туго. С горем пополам за этот год удалось внести только несколько существенных изменений: истребители стали летать парами, танкам запретили атаковать укрепленные позиции противника без сопровождения пехоты или кавалерии, разрешили везти десант на броне. Для этого на все танки, способные нести десант, наварили скобы. В танковые бригады включили мотопехотные или драгунские части так, что отправить куда-то танк без пехоты стало невозможно или, по крайней мере, очень трудно.

Но это было только начало. Никак не удавалось изъять из уставов понятие штыковой атаки, которое Ольга считала крайне вредным. Атакуешь вражеские окопы – закидай их гранатами, добей сверху из винтовки или пистолета-пулемета и беги дальше. Рукопашная схватка – это из разряда писательских сказок, но никак не из реальной жизни. При современной плотности огня, которое развивает боевое подразделение из станковых, ручных пулеметов, ПП и винтовок, серьезно рассуждать о рукопашном бое как о тактическом приеме мог только фантазер. К сожалению, таких в Красной армии было с достатком. Рукопашные столкновения на поле боя возможны, но только как отдельные эпизоды, никак не влияющие на окончательный результат. Учить бойцов рукопашному бою нужно обязательно, даже если они эти знания не применят в реальном бою. Рукопашный бой в первую очередь воспитывает характер, стойкость, чувство уверенности в своих силах. А это даже более важно, чем умение метко стрелять. Но бежать с примкнутыми штыками на врага, вместо того чтобы давить его огнем из всех имеющихся огневых средств, – это был тактический прием девятнадцатого века. Атаковать обороняющегося противника в современном бою рекомендовалось совсем по-другому.

О штыковой атаке она и спорила в данный момент с полковником Ватутиным. Постоянно примкнутые штыки к винтовкам удалось отменить под шумок заговора военных, когда началась борьба с троцкизмом в армии. Теперь штык носился отдельно, винтовка пристреливалась без оного. Тогда же удалось пробить приказ о значительном увеличении шанцевого инструмента в пехотных частях. Полнопрофильный окоп можно вырыть и пехотной лопаткой. Если очень постараться, то и детским совком можно вырыть. Но большой лопатой значительно быстрее и проще. На этом прогресс закончился. Пробить Ольгину мечту – простой компенсатор к трехлинейке, чтобы ее так вверх при выстреле не уносило, пока не удалось. Военные отчаянно сопротивлялись, рассказывали любые небылицы, дескать, он будет мешать штык надевать, звук выстрела от него резче становится, это безобразие будет портить эстетическую картину бойца с винтовкой, и так уже изгаженную отсутствием штыка. Соглашались с ними и люди потолковей, в том числе и оружейники. Аргументы были другими, а именно: ничего компенсатор не улучшит, лишь удорожит и утяжелит винтовку. Снайперам для скрытости позиции компенсация эффекта задирания важна, им на винтовки решили ставить доработанный прибор, за основу которого была взята ее разработка.

Также трудно продвигалось и новое вооружение. Деталей Ольга не знала, никто ее специально не информировал. Артузов вооружением не интересовался, Ольга это понимала. Внешняя разведка должна интересоваться вооружением потенциального противника, а не новейшими разработками отечественных оружейников. Если бы не короткий телефонный разговор со Сталиным накануне отъезда, она бы и не знала, что противотанковое ружье Дегтярева и пистолет-пулемет уже прошли военные испытания.

– Товарищ Стрельцова, вы уверенны, что противотанковое ружье и пистолет-пулемет необходимы нашей армии? Все военные в один голос утверждают, что данное вооружение совершенно бесполезно на поле боя.

– Могу я спросить, какая будет цена изделий при массовом производстве?

– Цена и качество изделий нас полностью устраивают, товарищ Стрельцова, я вас о другом спрашиваю.

– Товарищ Сталин, если пистолет-пулемет в массовом производстве будет стоить не дороже шестидесяти рублей, можете смело заказывать два миллиона для мобилизационного резерва и для текущих нужд армии. Соответственно, если ПТР выходит дешевле тысячи рублей, нужно иметь запас не менее пятидесяти тысяч единиц. Все это нужно изготовить за четыре года.

– Не слишком ли смелые цифры вы называете, даже не глянув на изделия?

– Военные комиссии у нас дотошные. Раз вы меня спрашиваете о целесообразности выпуска данных типов вооружения, можно смело предположить, что военную комиссию опытные образцы прошли. Поэтому для меня основным вопросом является цена. Что касается вопроса, полезное оружие или бесполезное, то это всем станет ясно после первого реального боя, а его ждать уже недолго. Не исключено, что названного мной количества окажется мало, и вы еще с меня будете спрашивать, почему я не назвала бо́льшие цифры.

– Так почему вы не называете бо́льшие цифры, товарищ Стрельцова?

– Надеюсь, что этого количества хватит, товарищ Сталин.

– Выпускать по пятьсот тысяч ППС в год – это очень много, у нас нет свободных мощностей на такое количество.

– ППС?

– Пистолет-пулемет Симонова – сокращенно ППС. Он отказывался от авторства, говорил, что по вашим рисункам любой оружейник опытный образец создал бы. Но мы его убедили.

«Какие интересные кренделя выписывает судьба. И в этой действительности его назвали ППС, колдовство какое-то. Впрочем, все, что со мной случилось, можно назвать колдовством, мне ли удивляться…» – устало подумала Ольга.

– Меньше двух миллионов никак, товарищ Сталин. Сократить выпуск винтовок, пистолетов, расширять производство. Когда припечет, будем в год по полтора миллиона клепать. Ну и соответственный запас патронов к ним не забыть, минимум по полторы тысячи на ствол. А лучше по три.