— Ламия[205].

— Привет, Ламия. Что это за имя?

— Моё.

— Я имею в виду, откуда оно? Откуда ты?

— На самом деле, я — это не я. Раньше была, но не теперь. Я жила здесь.

— Ты имеешь в виду Испанию? Или здесь в Тенебре?

— Нет! — кричит она. Теперь она злится. — Это было очень давно. Было темно, и было негде стоять.

— Улицы были разрушены? Землетрясение?

— Не помню никаких улиц. Я плавала.

Она раскидывает руки и кружится, словно игрушечный воздушный шарик.

— Звучит весело. Ты была на корабле?

Она останавливается. Встаёт на колени и стучит по окнам по бокам автобуса. Призраки внутри визжат и сбиваются в кучу в противоположной стороне.

— Всё, что я помню, это холод, ветер и мерцающие звёзды.

Сейчас она действительно на взводе. Поворачивается к призракам на краю кратера. Кричит и бросается на них в атаку. Пробегает лишь несколько метров, и все они исчезли. Она поворачивает к первому автобусу, нанося удары ножом по металлу. Пиная его. Сминая крышу и бока. Этот ребёнок — чистая мощь, застрявшая в больном разуме. Не знаю, пожалеть её или бежать, сломя голову. Она поворачивается и смотрит на меня так, словно забыла о моём присутствии.

— Ты здесь, чтобы убить меня?

— Ты уже спрашивала.

— Ты убьёшь меня позже.

— Только если придётся.

— В основном я делаю что-то потому, что приходится.

— Кто-то велит тебе убивать других призраков?

— Нет. Они в основном его, и бегают не слишком быстро, так что я просто делаю это. Но люди. Мне нравится убивать их. Тех, кто этого заслуживает.

— Откуда ты знаешь, что они этого заслуживают?

— Просто знаю. Чувствую это внутри, когда этот человек называет мне их имена.

— Тедди?

— Знаешь, свирепый пытался убить меня. Ты ведь не собираешься убить меня сейчас?

— Не сейчас. Я убью тебя, только если придётся.

— Спасибо. Знаешь, свирепый уже пытался контролировать меня и заставлять делать плохие поступки. Может, я смогу помочь тебе освободиться, и ты сможешь перестать убивать.

Она вытягивает руки и кружится.

— Я Ламия. Я дышу смертью и плююсь местью.

Она роняет руки и садится в грязь. Трёт глаза, внезапно превратившись в усталую грязную маленькую девочку.

— Я хочу спать. Больше не хочу разговаривать.

— Ты собираешься и дальше убивать людей?

Она сворачивается калачиком на земле в своём вечернем платье.

— О да. Много. Небо будет самых разных забавных цветов.

Вдоль края кратера выстроились банды убитых детей. Они изрезаны, но не боятся Ламии. Чтобы с ними не случилось, она этого не делала.

Черри ждёт, когда я поднимусь обратно на улицу. Она подбегает и хватает меня за руку. Я продолжаю идти.

— Ты не убил её. Почему?

— Я не готов. Мне известна часть происходящего, но недостаточно. Пока не буду знать всей картины, я не убью единственное существо, которое могло бы дать мне ответы.

— А как насчёт нас? Что случится, когда она придёт за нами?

— Она когда-нибудь нападала лично на тебя?

— Нет.

— Тогда ты в безопасности.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что таких, как ты призраков нет в её списке намеченных жертв, и пройдёт ещё какое-то время, прежде ты в нём окажешься. Достаточно долго, чтобы ты поумнела и двинулась дальше.

— Откуда ты знаешь?

— Брось.

Черри встаёт у меня на пути.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что ты не одна из Его, что означает, что ты одна из моих. Что, в свою очередь, означает, что ты, определённо, проклята. А она пока что не охотится за проклятыми.

Черри делает пару шагов назад. Закрывает рот рукой.

— Ублюдок.

— Тебе не обязательно её дожидаться. Выбирайся отсюда и спасайся.

Она прислоняется к развалинам арки Чайнатауна, закрыв руками своё нелепое мультяшное личико.

— Уходи, Джеймс. Ты снова меня подвёл. Ты не лучше Паркера.

— Береги себя. Подумай о том, что я сказал.

Я направляюсь обратно к станции Тенебре. Толпа следует за мной до лестницы, но никто из них не следует за мной вниз.

— Любой из вас тоже может уйти. Вам не обязательно так жить.

Я спускаюсь в туннель и иду обратно в темноту.

И открываю глаза, лёжа на спине в своей комнате в «Шато». Касабян ковыляет прочь от круга с моей рубашкой в руке. В том месте, где он нарушил кровавый круг, на плитке смазанное пятно.

Я сажусь. У меня сгустки крови на руках и в волосах. От меня разит потом. Но есть один приятный сюрприз. Нанесённая мне Бесёнком рана полностью затянулась. Даже не осталось шрама.

— Я собираюсь принять душ.

— Лучшая новость за весь день. А вот и кое-что для тебя. Производство верёвок и ядов в Аду на подъёме. Суицид выглядит новинкой для крутых парней. Этим демоническим бедолагам не нужно обратно на Небеса. Им нужен плюшевый мишка, стакан тёплого молока и немного прозака.

Я принимаю горячий душ и возвращаюсь в гостиную. Касабян смотрит новости с приглушённым звуком. Кадры быстрые и дрожащие, словно человек с камерой бежит.

— Ты знаешь о Клубе на Высоте в Милю?

Он не поднимает взгляд от большой тарелки жареных креветок, которую тычет себе в лицо.

— Конечно. Мейсон иногда рассказывал о них. Я так оторвался от этого чёртового круга.

Он указывает зажатой в одной из своих собачьих рук креветкой на плоский экран.

— Ты видел, когда вошёл? Большой Билл Уитон мёртв. Завален сумасшедшим маленьким призраком менее пяти минут назад на пресс-конференции, которую он созвал, чтобы — тебе это понравится — объявить о создании специальной оперативной группы по борьбе с серийными убийцами. И только попробуй не сказать, что это охуенно смешно.

Он съедает половину креветки за один укус.

— Они уверены, что это был не вулкан или динозавр?

— Не-а. Кажется, эта тема слегка стихла.

Пэтти, если это твоих рук дело, спасибо.

— Если тебе что-то об этом известно, держи это при себе. Я тут тружусь над серьёзным опровержением, — говорит Касабян.

Я застёгиваю поверх доспеха ещё одну тёмную рубашку Самаэля.

— Некоторое время назад ты сказал, что проводя всё время в одиночестве в «Макс Овердрайв», ты развил в себе некие гнусные компьютерные навыки.

— Ага. Теперь ищешь коды запуска ракет?

— Нет. Убийства детей. Возможно, ритуальные убийства. Не избитых или изнасилованных, просто зарезанных. Посмотри, сможешь что-нибудь найти?

Он хмурится.

— Что, убитый призраком мэр для тебя недостаточно интересен?

Окровавленная рожа Большого Билла заполняет экран телевизора. Один аккуратный порез поперёк горла. Длинная оборонительная рана поперёк обеих рук. Порезы представляют собой глубокие красные впадины в его коже. Они выглядят почти ненастоящими,