Его группа по-прежнему путешествовала в автобусе, потому что Дэнни считал хорошим тоном время от времени выезжать на проповеди под открытым небом, чтобы поддерживать свой рейтинг на высоком уровне. Но он обосновался в Хьюстоне, где построил церковь и где у него был пентхаус на вершине самой красивой гостиницы. Дэнни водил белый «линкольн-континенталь», одевался в самые лучшие костюмы в ковбойском стиле и носил белый «стетсон». Он приобрел аристократические манеры, стараясь соответствовать высшему классу. Теперь он входил в социальный круг политических деятелей и видных бизнесменов. И с каждой ступенькой лестницы, по которой он поднимался, мечты Дэнни устремлялись все выше и выше. У него уже была власть, но пока еще это было недостаточно.

Дэнни нравился этот дикий и фантастический город, в чьих венах и артериях текло черное золото и чье название — Хьюстон — было первым словом, произнесенным человеком, когда он приземлился на Луне. Первое, что Дэнни всегда делал по прибытии, — проводил некоторое время с двумя или тремя дорогостоящими любовницами, которые были у него в Хьюстоне. Высокие, длинноногие женщины, все в мехах и алмазах, знающие всевозможные сексуальные трюки, они приходили к нему в пентхаус, чтобы освежить его для проповедования.

Затем он съедал огромное количество еды и запивал ее виски, пока не начинал чувствовать, как божественная сила наполняет его мышцы, внутренности и легкие. Следующие три или четыре часа он проводил в церкви, используя свое обаяние и умение, чтобы напомнить людям о грехах и демонах, адском огне и вечности, тонко намекая на свою личную связь с Богом, и, наконец, выманивая у них доллары в обмен на обещание спасения.

Когда он отъехал и увидел машины, направляющиеся к местам парковки, то рассмеялся чрезвычайной простоте всего этого.

Теперь деньги буквально падали в его руки. Если бы он пытался воспрепятствовать людям в этом, то не смог бы этого сделать. И это все было из-за идеи, которая посетила его несколько лет назад.

Если люди хотя бы раз слышали речь знаменитого преподобного Дэнни, они хотели увидеть его лично, оказаться рядом с этим человеком, который молился о Кеннеди прямо у стен больницы. Они приходили к нему в передвижную палатку со своими надеждами и бумажниками и молились о том, чтобы им был дан знак. Это произошло во время одного из таких собраний, где люди плотно стояли друг к другу. Дэнни осенило, что этим людям необходимо чудо. Потому он дал им его. Боннер «умер», и Дэнни «вернул его к жизни». Он не мог поверить, что это оказалось насколько легко — фальшивая смерть и отрежиссированное воскрешение. И они поверили в это! Конечно, Дэнни стоило признать, что этого не мог выполнить любой проповедник. Слишком многие пробовали излечение верой, и это не срабатывало. Сам человек был должен обладать силой, чтобы убедить людей, и если только он обладал ею, то мог заставить их поверить во что угодно.

И у Дэнни Маккея была эта сила.

Он заставил эту толпу поверить, что они видели, как человек умер и вернулся к жизни; другая толпа в другом городе годом позже тоже оказалась свидетелем подобного эпизода. Но Дэнни был осторожен, чтобы не переусердствовать в этом. Молва распространяется быстро, и люди шли к нему в надежде увидеть чудо, но их желание не всегда удовлетворялось. Дэнни экономно использовал свою «воскрешающую» силу. За прошедшие шесть лет он воскрешал из мертвых только три раза.

Но этого оказалось достаточно. У него теперь была известность, в которой он нуждался. Все журналы и газеты в стране написали хотя бы несколько слов о Дэнни Маккее в то или иное время. О нем даже упоминал журнал «Тайм». Дэнни еще предстояло сняться для обложки, когда придет черед. А известность была тем, в чем он нуждался, чтобы продвигаться. Именно поэтому Дэнни был осторожен, культивировал в своем образе плавность и стильность, которые нельзя подвергнуть нападкам или критике. Многие могли бы засомневаться в его способностях воскрешения, но если бы они пришли, чтобы бросить камни, то увидели бы человека, который был обезоруживающе красив, полон обаяния и элегантен, что было не свойственно у проповедникам адского огня.

Дэнни остановился позади огромной церкви из стекла и кедра и послушал хор, громко исполняющий гимн. Потом он повернул зеркало заднего вида и в последний раз оглядел себя. Как всегда выглядел он безупречно. Его глаза были лукавыми и сексуальными, они гипнотизировали. И он знал силу своей улыбки. Он одарял ею свою паству, и все приходили от нее в восторг — как мужчины, так и женщины. «Все люди увидят то, чем ты кажешься, — писал Макиавелли, — некоторые будут знать, каков ты на самом деле. Толпу всегда впечатляют внешние проявления, а мир состоит из толп».

Дэнни все еще читал «Принца». Хотя практически запомнил его наизусть, он часто открывал книгу на случайной странице, чтобы испить мудрости человека, который впервые вдохновил его семнадцать лет назад. С тех пор Дэнни прочитал много книг. Он читал все, что попадалось ему в руки: книги сильных мира сего или книги о них самих, их борьбе, их формулах пути к вершине. Он понимал, что сделало Наполеона и Цезаря великими; знал, почему некоторые люди стали героями, а других постигло забвение. Дэнни учился тому, каких ошибок стоит избегать, что нужно делать и прежде всего как управлять людьми.

Он был снова готов к этому сегодня вечером, когда проскользнул сквозь заднюю дверь церкви, где семь тысяч верующих хлопали в ритм гимна. И ожидали, чтобы получить силу Дэнни Маккея.

Дэнни всегда начинал свою проповедь медленно, стараясь почувствовать настроение аудитории, выпуская невидимые щупальца, чтобы проверить почву, приспосабливая свое проповедование к удовлетворению нужд толпы. В Хьюстоне начинался финансовый бум, и люди приходили к Богу или из чувства вины за то, что чересчур быстро заработали слишком много денег, или надеясь с помощью молитв стать тем, кто чересчур быстро заработал слишком много денег. Дэнни только сказал им, какими ужасными грешники они были, а они уже сидели и глотали это, приговаривая: «Аминь» и «Хвала Господу».

Он возбудился сам и возбудил аудиторию. Он потрясал кулаками — и они потрясали кулаками. Он кричал «Аллилуйя!» — и они кричали «Аллилуйя!» Он кричал — и они кричали. Они были похожи на пластилин в его руках — он чувствовал себя непобедимым. Он шагал по кафедре, как будто он обозначал пределы континентов для Бога, и ударял кулаком, как будто сокрушал врагов Бога, и толпа становилась более необузданной, и запах религиозного рвения и раскаяния стал густым во влажном воздухе. Дэнни купался в звуках их приветствий и криков — он был пьян от их поклонения.

Под стеклянной крышей, которую он построил по своему собственному проекту, Дэнни подумал: «Всего семь тысяч сегодня вечером. Но когда-нибудь их будет больше, намного больше».

А затем, прямо посреди его выступления, как раз когда он собирался начать рассказывать людям свою маленькую тайну о наличии прямой связи с Богом, из задней части церкви раздался вопль.

Подумав сначала, что это чрезмерно восторженный кающийся, Дэнни не прервал своего выступления. Но потом внезапно, подобно ряби в тихом водоеме от брошенной в него гальки, люди начали вставать и покатились крики, пока не достигли кафедры.