Никогда не видел инспектора в такой растерянности.

– Не верю, что это она, – заявил я. – Отравил охранник по приказу Рунда. Все одно к одному. Вы сказали Рунду о направленном импульсе?

– Сказал.

– А он?

– Посоветовал тебе научиться водить флаер.

– Вот сволочь! А что охранники?

– Они видели, как биоробот въехал в номер. Говорят, что ни к еде ни к напиткам не прикасались.

– Послушайте, помнится, у Бенедикта были еще какие-то таблетки. По-моему, от… – я покрутил пальцем у виска.

– Да, что-то вроде антидепрессанта, алфинон. Вот, посмотри, – он протянул мне объемистый пузырек.

– Почему он пуст?

– Капсулы на экспертизе. В пузырьке мы насчитали тридцать шесть капсул. Врач их проверяет, но вряд ли яд в них.

Я посмотрел на этикетку. Все как положено: фамилия врача – Гельман, дата выдачи – десятое июля, количество – пятьдесят штук , прием – строго один раз в стандартные сутки.

– Если яд не найдут в еде, то можно предположить, что одна из капсул была отравлена…

Инспектор вскочил и долбанул кулаком в стену. Пенопласт промялся до металлической перегородки.

– Предположить то, предположить сё… Ненавижу! Ненавижу так вести расследование. Как любитель… Если, как ты говоришь, за всем стоит Рунд, то единственное что я могу сделать, это пристрелить Рунда. Шишка поможет мне скрыться, у нее это здорово получается.

– Я подтвержу, что вы действовали в порядке самообороны.

Он с грустной усмешкой возразил:

– Я не умею врать, как ты. И бегать я не буду…

– Так спровоцируйте его.

Инспектор не выдержал:

– Всё, хватит пороть чушь. Я буду думать, а ты… – он оглядел меня, – иди переоденься.

Для начала Виттенгер потребовал, что бы все стандартные процедуры – вскрытие, экспертиза еды на наличие яда, допрос свидетелей – были произведены незамедлительно. Со стороны Рунда, как это ни странно, возражений не последовало.

Вскрытие, проведенное врачом турбазы, подтвердило смерть от отравления цианидом. Все капсулы алфенона оказались абсолютно безопасны. В остатках еды и сока так же не обнаружили следов яда.

Камеры наблюдения я устанавливал в соответствии со статьей девятой «Уложения о правах лиц, задержанных по подозрению в свершении уголовных преступлений». Статья гласила:

«В случае необходимости, за подозреваемым может быть установлено телекоммуникационное наблюдение. Под постоянным наблюдением разрешается держать лишь пространство, непосредственно прилегающее к потенциальным путям побега: двери, окна, вентиляционные шахты и т.д. и т.п. Иное пространство, включающее в себя место постоянного содержания подозреваемого и санузел, подлежит кратковременному телекоммуникационному осмотру не чаще, чем один раз в два часа. Подозреваемый должен быть заранее оповещен о времени осмотра.»

Далее разъяснялось, что значит «кратковременный» и что значит «оповещен заранее». Единственным «путем побега» была дверь в номер. Одна камера следила за дверью с внутренней стороны, другая – с внешней. Третья камера следила за коридором.

Оба охранника видели, как биоробот въехал в номер. Бенедикт поднялся с кровати, отложив в сторону видеопланшет. Составив еду и напитки на стол, биоробот покинул номер. Ровно в десять вечера настало время очередного осмотра. Охранники увидели Бенедикта спящим на боку. Посовещавшись, они единодушно пришли к выводу, что Бенедикт не слишком-то похож на спящего. Вошли в номер и убедились, что Бенедикт мертв, о чем они сразу же оповестили Рунда и Виттенгера. На допросе у Виттенгера оба охранника сознались, что прикасались к пустой банке на полу «с целью обнюхать ее на предмет наличия яда».

Вкратце, хронология событий выглядела так:

20:00 – я, Брубер, Цанс и Вейлитнг вылетаем к моролингам.

20:15 – Рунд бросается в погоню, Виттенгер вылетает следом за ним.

20:30 – Бенедикту привозят ужин.

21:00 – Рунд и Виттенгер возвращаются на турбазу.

22:00 – через камеру наблюдения охранники видят Бенедикта якобы спящим.

22:15 – они заходят и убеждаются, что тот мертв.

00:30 – мы возвращаемся на турбазу.

Формально, на подозрении оставались охранники, Шишка и еще две сотни туристов, которые, теоретически, могли подбросить яд в открытую банку, пока биоробот вез ужин из ресторана в номер Бенедикта.

– Если не спишь, зайди, покажу кое-что.

Инспектор говорил через интерком, голос у него был уставшим. Время – пять утра.

Всю ночь я составлял отчет для Шефа. Ответив инспектору, что не сплю, я отослал отчет и спустился к нему.

На белой кафельной стене чернели печатные буквы:

я не знаю кто это сделал но не я

Роботы научились писать помногу слов за раз, но на знаках препинания по-прежнему экономили. Я молча стер надпись.

Сколько банок сока ты заказала для Бенедикта?

– написал я на том же месте.

– Правильный вопрос, – одобрил Виттенгер. – А почему она не звонит?

– Не ее стиль… Если хотите поскорее получить ответ, поспите в другом номере.

– Да какой тут сон, – отмахнулся инспектор. – Пойду, посижу в нижней гостиной. Хочу обдумать еще один вариант: один из охранников подменил отравленную банку на ту, которую мы нашли.

Я вернулся к себе.

Постояльцы пребывали в состоянии легкой нервозности. Слухи об убийстве еще не распространились, но вчерашняя эпопея с поиском моролинга и ночное шебаршение на третьем этаже и возле медпункта ввело туристов в некий транс, в котором люди уже не восприняли бы убийство, как нечто из ряда вон. Тем не менее, убийство от них тщательно скрывали.

Репортеры, приехавшие вчера днем, сначала дежурили на крыше, потом устали и оккупировали ресторан. Я перекинулся с ними парой словечек, но вскоре пришлось дать деру – узнав, что я – их коллега-журналист, они решили, будто мне что-то известно о гипотетическом моролинге. Они норовили угостить меня дешевым виски и то и дело тянули руки к моему комлогу. Отбиваться было бесполезно, поскольку их было больше.

Виттенгер сообщил о смерти Бенедикта Цансу, Бруберу и Вейлингу. Они бы все равно узнали, сказал он мне. Двое последних дали клятву никому не рассказывать. Цанса довели до номера под руки. Говорить он не мог. Врач дал ему что-то от шока.

Катя была вся на нервах. Успокоительные таблетки она запила водкой, но, по-моему, не сильно успокоилась. Убийство на вверенной ей турбазе она воспринимала как личную трагедию и предрекала крах своей карьеры. Я сказал, что если постояльцам станет известно об убийстве, мы пустим слух, что убийца – моролинг, которого и так все ждут вторые сутки. Народ на Ауру прилетает рисковый, поэтому нападение моролингов только подогреет интерес. Катя залилась слезами. «Я этого не переживу», – всхлипнула она.