Именно так в докладе возникли «преступные цепочки», связавшие, например, тех, кто последовательно возглавлял Главхимпром НКТП — М. П. Томского, Г. Л. Пятакова, С. А. Ратайчака, с руководителями химических предприятий: Я. Н. Дробнисом — директором Кемеровского химкомбинатстроя, Б. О. Норкиным — директором Кемеровского химкомбината, Таммом — директором Горловского химического завода. Еще одну подобную «цепочку» протянул Ежов от Ратайчака через начальника отдела азотной промышленности Г. Е. Пушина к руководителям предприятий этой отрасли, в том числе к директору Горловского азотно-тукового комбината Уланову. Аналогичным образом НКВД и его глава поступили с железнодорожниками. Создали из них еще одну «преступную группу», включавшую заместителя наркома путей сообщения Я. А. Лившица, подчиненных ему начальников ряда железных дорог — Князева, Буянского, Шемергорна и других[7].

Подобная система «выявления врагов» могла действовать достаточно долго и безотказно, обеспечивая работой следственные органы НКВД. Но для того чтобы придать достоверность подготовке политических терактов, приходилось использовать явно надуманные, никогда не существовавшие в действительности «заговоры». Такие, как «дело Моснарпита», по которому его директора Столповского и нескольких поваров и официантов осудили якобы за намерение отравить членов правительства, если бы те появились в каком-либо московском ресторане на официальном банкете[8].

Привел в своем докладе Ежов и количественные данные о репрессиях, которые вряд ли были занижены. За три месяца, с сентября по ноябрь, на Украине арестовали свыше 400 человек, в Ленинградской области — свыше 400, в Грузии — свыше 300, в Азово-Черноморском крае — свыше 200, в Западно-Сибирском — 120, в Свердловской области — свыше 100[9]. По этим далеко не полным, отрывочным данным можно с большой долей уверенности предположить, что поначалу политическим репрессиям в целом по стране подверглось от 4 до 6 тыс. человек, во много раз больше, нежели предлагал Сталин на июньском пленуме — исключить из партии всего лишь 600 троцкистов и зиновьевцев. Но несравненно меньше числа тех, кто, по словам Троцкого, находился тогда в оппозиции узкому руководству — 20–30 тысяч человек[10]. А ведь Ежов вполне мог опереться на последнюю величину и подгонять именно под нее свои умозрительные «контрольные цифры».

И все же наиболее значимым в докладе следует считать не установление численности «врагов», не слишком пространно и подробно излагавшиеся их «преступления» — вредительство, подготовка терактов, даже шпионаж, а иное. Дважды по ходу выступления Ежов подчеркнул, что троцкисты и зиновьевцы «активизировали свою работу в 1935–1936 гг., вернее — в начале 1936 г.»[11]. Определение именно такой даты пика противостояния наиболее активной части партии и узкого руководства, подчеркивание ее как наиболее серьезного и опасного периода должно было быть понято участниками пленума однозначно. Слова Ежова прямо указывали на время завершения работы над проектом новой конституции и публикации интервью Сталина с первым упоминанием альтернативности предстоящих выборов.

Заслуживают самого пристального внимания и еще две важные детали. Во-первых, Ежов, хотя и довольно неуклюже, попытался сделать несколько подзабытую «платформу Рютина» программой всего нового «блока», объединявшего, по его словам, троцкистов и зиновьевцев с «правыми»[12]. Тем самым объединить всех их не только общими оппозиционными настроениями, но и как бы неоспоримым стремлением отрешить от власти группу Сталина как изменившую духу пролетарской революции. Правда, Ежов лишь обозначил эту тему, так и не развив ее. Видимо, счел, что содержание «платформы» известно участникам пленума достаточно хорошо, а потому и не следует лишний раз пропагандировать ее, даже в форме «доказательства» преступных намерений.

Не менее примечательным для доклада оказался и другой раздел его, названный «О троцкистах и правых антисоветских организациях», содержавший данные, полученные следствием, исключительно по отношению к троцкистам или тем, кого обоснованно или необоснованно к ним причислили. Почти два часа Ежов обличал Пятакова, Сокольникова, Радека, Серебрякова, Сосновского и других менее известных тогда левых, но привел в качестве единственного доказательства обвинений результаты очной ставки Бухарина и Рыкова с Сокольниковым, которую провел он сам вместе с Кагановичем[13].

Резюмируя существо доклада, Ежов вновь свернул на изъезженную колею. Он сказал:

«Я хочу напомнить вам об известном, важнейшем решении ЦК нашей партии об отношении ко всей этой троцкистско-зиновьевской контрреволюционной сволочи… Мне кажется, что эта „Директива“ имеет прямое отношение ко всем партийным организациям, ко всем членам партии… Что касается работы ЧК, товарищи, то я могу только уверить, что эта „Директива“ ЦК партии, написанная и продиктованная товарищем Сталиным, будет выполнена. До конца раскорчуем всю эту троцкистско-зиновьевскую грязь и уничтожим их физически»[14].

А далее в работе пленума произошло нечто весьма странное. Молотов предоставил слово члену ЦК Бухарину, которого несколько часов назад Ежов обвинил, хотя и голословно, в причастности к антисоветской террористической организации, поставившей своей целью уничтожение руководителей партии и государства. Бухарин вышел на трибуну для того, чтобы оправдаться, отмести от себя подозрения, однако начал он выступление с полной и безоговорочной поддержки Ежова в осуждении Зиновьева, троцкистов, с восхваления работы НКВД.

«Я знаю, что говорить сейчас особенно тяжело, потому что, по сути дела, действительно необходимо, чтобы сейчас все члены партии, снизу доверху, преисполнились бдительностью и помогли соответствующим органам до конца истребить вот ту сволочь, которая занимается вредительскими актами и всем прочим. Совершенно естественно, и из этого нужно исходить, что это есть основная директива, основное, что стоит перед партией».

Даже завершая выступление, Бухарин не смог отказаться от того, чтобы лишний раз не обрушить свой «праведный гнев» на троцкистов, да еще и сравнив их с фашистами:

«Сейчас основное самое с точки зрения общепартийной нужно понять, что получилась разветвленная сугубо конспиративная террористическая партийная организация с большим конспиративным навыком и с новыми приемами борьбы, которые расставили все свои силы… Я абсолютно, на сто процентов, считаю правильным и необходимым уничтожить всех этих троцкистов и диверсантов, их вскрывать»[15].