– Нет! – взвизгнул «отец» Вассиан. Перспектива остаться одному в пустом домике, в глухом лесу, привела его в ужас. – Вы меня не бросайте! Я с вами! Как договаривались! Где новопреставленный?

– Чего? – не понял Богдан.

– Где усопший? Я хочу исполнить свой христианский долг!

Высоко в ветвях столетнего дуба у сторожки закричала ночная птица. «Батюшка» так смешно подпрыгнул от страха, что Сергей не выдержал и засмеялся. Обстановка совершенно не располагала к веселью, но напряженным нервам нужна была разрядка: Богдан тоже прыснул со смеху, а «отец» Вассиан обиженно поджал губы и отвернулся.

– Ладно, пошли с нами!

Они взяли в сторожке две лопаты, керосиновую лампу, одеяло и направились вглубь леса. Пещеру, которую в ту страшную ночь показала им Алена, нашли не сразу. Да и то благодаря тому, что листья густого орешника, разросшегося у входа, осыпались. Камни, которыми они завалили пещеру, были нетронуты.

Сергей вспомнил, как они несли завернутое в брезент и покрывало тело Лиды, и содрогнулся. Тело оставили в пещере, засыпав вход, чтобы не добрались дикие звери или, не дай Бог, не учуяли деревенские собаки, сопровождающие грибников.

– Помоги мне! – Богдан надел перчатки, начал разбрасывать камни.

«Отцу» Вассиану поручили держать лампу. Руки у него ходили ходуном, то ли от выпитого, то ли от страха, так что свет все время колебался, вспыхивая зловещими бликами. О том, почему они пришли к какой-то лесной пещере и откапывают ее, он старался не думать. Держась свободной рукой за большой крест на груди, Вассиан бормотал молитву за молитвой, тоскливо сожалея о своей хоть и неприбранной, но уютной комнатке с печкой и умывальником. Как славно он мог бы сейчас поваляться на топчане, под треск горящих поленьев…

– Подними повыше! – сказал Горский.

Вассиан не сразу понял, что его просят поднять лампу, чтобы можно было заглянуть внутрь пещеры. Оттуда потянуло сыростью, землей и козами. В дальнем углу лежало что-то длинное, завернутое в темное покрывало.

Никто не решался переступить порог пещеры. Хорошо, что они взяли с собой пару бутылок водки.

– Давайте выпьем, – прошептал Богдан. Ему было не по себе.

– Почему ты шепчешь? – так же тихо спросил Сергей.

– Жутко что-то…

На небе, в разрыве похожих на дым облаков появилась полная желтая луна в туманном ореоле. Ветер шумел ветками в черной чаще, плотной стеной обступившей незваных гостей. Лес, суровый и величественный, стоял, словно безмолвный страж, охраняя свои тайны.

– Так это и есть усопший? Почему в пещере? – дрожащим голосом спросил «батюшка», наливая водку в стакан, который всегда носил с собой в кармане.

Ему никто не ответил. Бутылки оказалось мало, открыли вторую. Сергей дрожал от холода, с ужасом думая о том, что ждало их в пещере. Богдан понял его состояние, поднялся.

– Я пойду первым! Молись, чего сидишь? – гаркнул он на Вассиана, который вскочил как ужаленный и забормотал непонятное, осеняя крестом окружающее пространство и вход в пещеру.

Мужчины подошли к темному свертку, лежащему на усыпанном сухими листьями и хвойными ветками земляном полу, подозвали «батюшку».

– Читай за упокой души!

– Так нельзя, – засуетился Вассиан, крестясь и опасливо поглядывая на сверток. Выпитая водка придала храбрости всем троим, но все же… – Покойника открыть надобно! Мирром[55]священным помазать! – он вытащил из кармана замусоленную склянку с каким-то маслом.

Богдан и Сергей спорить не стали, они в подобных обрядах не разбирались. «Отец» Вассиан тоже особого доверия у них не вызывал и вообще был мало похож на знатока церковных ритуалов, но в данных обстоятельствах приходилось его слушать.

– Ладно!

Преодолевая страх и отвращение, Богдан потянул за угол покрывала, стараясь не смотреть. Возглас Сергея заставил его перевести глаза на то, что… Он невольно отпрянул: какая-то шерсть, козлиные ноги, копыта, рога…

– Антихрист! Демоны! Сгинь, нечистая! – Истошно завопил Вассиан и опрометью кинулся вон из пещеры вместе с лампой.

Оставшись в полной темноте, Богдан и Сергей, не сговариваясь, бросились вслед за «батюшкой», опомнившись только у двери в сторожку.

– Ч-что это? – заскулил Вассиан, озираясь по сторонам и нервно почесываясь. – Нечистая сила балует? Что за козлище вместо покойника?

– Какое козлище? Это у тебя, брат, белая горячка! – строго сказал Богдан, открывая дверь в сторожку и отбирая у дрожащего Вассиана лампу. – Пить меньше надо!

– А…где же усопший? – не отставал «батюшка», которого пережитый испуг сделал неразумно настойчивым.

– Какой усопший? Ты о чем?

– Ну…– озадаченно потирал затылок Вассиан, – которого отпевать надо было!

– Да ты что? – возмутился Горский, подыгрывая Богдану. Надо же как-то выходить из создавшегося положения?! – Какие усопшие в лесу? Откуда они тут возьмутся? Покойников в храме отпевают, или на кладбище. Я, конечно, не знаю, как положено, меня этому не учили…К тому же, усопший должен быть, чтобы было кого отпевать. А ты его видел?

– Кого?

– Покойника!

– Н-нет! – стуча зубами, пробормотал вконец перепуганный «батюшка».

– Ну вот! Что ж ты от нас хочешь?

– Я?.. – на круглом, красном от водки лице Вассиана отразилось такое искреннее недоумение, что Богдан улыбнулся.

Разговор замяли. «Святой отец» больше приставать не рискнул и захрапел на топчане. Богдан и Горский молча смотрели друг на друга. Они сразу протрезвели, несмотря на количество выпитого.

– И что ты обо всем этом думаешь? – выдавил Сергей.

– Сам не знаю! Может, подшутил кто?

– Ты в своем уме? Подшутил! Труп где?

– Тише ты! – Богдан обернулся на Вассиана: спит ли? Тот громко храпел. – Хорошо, что мы ему сразу ничего не рассказали! А теперь вроде как и ни к чему…

– Ты мне другое скажи: куда труп делся?

Богдан долго молчал, глядя на язычок пламени, освещавший сторожку. Лампу поставили на выструганный дедом Ильей стол у окошка, закрытого ставнями.

– Может, свидетель был? Наблюдал за нами в ту ночь? Нашел труп, перепрятал, и теперь будет деньги требовать за молчание.

– Шантаж?

– А что еще? Просто так с трупом возиться никто не будет. Во-первых, противно, во-вторых, опасно. Да и зачем? Тут цель должна быть!

– Значит, надо ждать, пока шантажист объявится. Только я не пойму, почему он до сих пор молчал? А?