– А если он хотел отомстить твоему отцу через тебя? Может быть, твой отец что-то знал, раз сумел быстро переубедить мэра? – Шепчу я.

– Может быть. Я узнаю у Риты. Она сейчас ближе к моей семье, чем мы с тобой. Но это не первостепенная проблема. Ты для меня важнее. Айви, – Пирс горько смотрит на меня.

– Не исчезай больше. Или говори, куда пошёл, тогда мне будет спокойнее, – прошу его.

– Я не хочу терять время. Не могу забирать время твоей жизни, поэтому решил, что чем быстрее я разузнаю всё у Риты, тем быстрее смогу отпустить тебя. То, что ты сказала мне… о том, что любишь, это так больно. Я бы всё отдал за ещё один шанс быть живым и рядом с тобой. Я бы больше не совершил ошибок. И никогда бы не прятался от тебя, боясь, что ты поранишься…

Его слова рождают в моей голове воспоминание. Оно такое яркое. Из моего детства. Я никогда их не помнила, но сейчас я помню. И я видела его. Пирса. Мы играли на заднем дворе нашего дома. Он смеялся и улыбался, пока я убегала от него.

– Почему тебе было больно? – Выдыхаю я, часто моргая, чтобы унять дребезжание картинки.

– Почему, Айви? Ты ещё спрашиваешь? Потому что я едва тебя не потерял…

– Нет. Я не об этом, Пирс. Тогда, в прошлом, почему тебе было больно? Ты держался за живот, а потом упал. Я была маленькая и бегала с тобой по лужайке. Затем ты исчез и вернулся уже в таком состоянии. Я кричала и звала маму, а потом ударилась и…

– Расшибла лоб, – шепчет Пирс. – Тебе наложили три шва.

Он касается моего лба и там действительно остался небольшой шрам.

– Ты ударилась о край бордюра и у тебя было сотрясение. Меня притянуло в больницу, как только тебя привезли. Я не понимал, почему не успел? Как так получилось? Но я…я был там. Я бежал за тобой и ловил красные ленты на твоих хвостиках. Они развевались на ветру, – едва слышно говорит он.

– Да, ты был там.

– Ты помнишь…

– Только сейчас вспомнила. Картинку эту увидела. Так почему тебе было больно?

– Я не знаю. У меня нет таких воспоминаний. Я пропал, когда ловил тебя. Иногда такое случается. Я не могу объяснить, где нахожусь. Я просто этого не помню. Я закрываю глаза и затем открываю их, а прошла неделя. Зачастую я просто хожу, жду, наблюдаю, а несколько раз были провалы в памяти, но очень давно. Видимо, это один из таких случаев, но мне не могло быть больно. Я ничего не чувствовал, физически я имею в виду, пока не смог притронуться к тебе.

– Ты стоял на коленях, Пирс. Держался за живот. Солнце… оно било по твоему лицу и там был пот… да, да, пот. Ты был весь мокрый, волосы прилипли к лицу, и ты был в медицинском халате. Точно. Белый халат. Ты стоял на коленях. Тебе было, правда, больно. Тебя как будто сильно тошнило, но вырвать ты не мог. А потом ты завалился на бок, и я побежала, чтобы позвать помощь. Затем темно стало. Я ударилась, видимо, и отключилась. Но я не вру, Пирс. Всё так и было, – бормочу я, немного приподнимаясь. Он подхватывает меня за шею и кладёт к себе на ноги. Бегает глазами по моему лицу, словно ищет в нём ответы.

– Я не знаю, что это было, Айви. Но в моих воспоминаниях нет ничего подобного. Вероятно, это один из забытых мной моментов, когда я пропадал. Я не помню… не помню. Больно. Если я держался за живот и потел, то похоже, что это было отравление.

– Ты был бледным. Очень бледным, даже серым. Сначала красным, но кровь словно начала отливать от лица и очень быстро, – шепчу я, пытаясь вытянуть всё из картинок в голове.

– Да, похоже на отравление. Я был на работе или только вернулся с неё, или собирался на неё. Я носил халат на работе или когда был очень уставшим дома после смены. Но в моей прошлой жизни не было подобных случаев. Не было… – его голос тонет в звуке сирен, приближающихся к нам. Пирс аккуратно перекладывает меня на траву.

– Сейчас тебе помогут. Тебе будет лучше, не думай об этом. Я разберусь. Поправляйся…

– Пирс, – хватаю его за руку и облизываю пересохшие губы. От догадки моё сердце так сильно бьётся о рёбра, что причиняет боль. Сухость во рту становится нещадно острой. Мне сложно говорить дальше.

– А если… если это момент… ты мне показывал моменты своей смерти и поэтому я вижу тебя. Ты не можешь вспомнить это, но зато должна помнить я. И вдруг тебя отравили, а потом выстрелили в висок, чтобы инсценировать самоубийство. Ведь твой убийца знал, что подобное может разрушить репутацию твоей семьи и они не будут делать вскрытие, чтобы не распускать слухи. Есть ли вероятность, что в тебя выстрелили, когда ты был уже мёртв? Ты мне показал, что с тобой было. Не осознанно. И я должна была знать об этом, чтобы помочь тебе найти убийцу, а ты нет. Я, может быть, стала твоим мостом? Проводником или кем-то ещё? Если это был неединичный случай? Ты мог поделиться со мной тем, что знал, но не помнишь об этом. А я запомнила. И теперь меня хотят убить, потому что я в курсе, как тебя убили, и кто тебя убил.

Наши взгляды пересекаются, и я задыхаюсь от того, что сказала. Я не планировала этого, но оно само вылетело с моих губ. И теперь мне понятна причина, почему неудачи преследовали меня в детстве и сейчас. Случайностей не бывает. Мы, действительно, все связаны в этом мире. Мы – единая цепочка жизни, и когда она разрушается, то нечто неизвестное требует правосудия.

Голова гудит, и я ещё не совсем пришла в себя после долгого сна. Глаза хочется вырвать с корнем. Они так горят, но похлеще зудит грудная клетка. Причём настолько, что я хрипло кашляю и издаю стон. В горле словно острые осколки двигаются и царапают трахею.

– Айви, сделай глоток воды, – слышу мамин заботливый голос и приоткрываю глаза. По ним бьёт свет и всё становится на секунду очень ярким, пока не уменьшается и не превращается в точку над головой. Выпиваю воду и откидываюсь на подушку. Я в палате. Это точно палата больницы. Бело-голубые стены, неудобная койка и мама в медицинской форме рядом. Чёрт…

– Айви, – она садится на мою постель и качает осуждающе головой.

– Не начинай. Мне и так паршиво. Как Сью-Сью? – Спрашиваю её.

– Отделалась небольшими ушибами, а у тебя уже пятое сотрясение за всю твою жизнь. Так ты выбьешь последние мозги, Айви, – укоризненно говорит она.

– Расслабься, их уже давно нет. Так что всё путём, – натягиваю улыбку, но мама не смеётся. Это была хорошая шутка. Я хороша в юморе. Ладно, не очень. Но в этот раз моя реплика была к месту.

– Я не специально. Не ругайся. Мы просто ехали…

– Я знаю, Сью-Сью дала показания. Машину забрали на осмотр. И ты думаешь, что я просто смирюсь с тем, что у моей дочери серьёзное сотрясение, ушиб рёбер и она снова чуть не погибла? – Она наклоняется ко мне.

– Хм, ну, особых вариантов нет, поэтому да, ты смиришься. Меня хотели убить. Тебе стало легче? – Теперь у меня ощущение, что она сейчас мне настучит по голове, которая и так болит. Поджимаю губы и прочищаю горло, пока она сверлит меня взглядом.