Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы зарядили пистолеты?
Джеймс увидел, как скривились губы Хейзел, и ответил коротко:
— Да!
Терри оглядела полицейских, и Хейзел приготовилась к очередному взрыву гнева с ее стороны, но та молча повернулась и направилась на кухню. У двери она остановилась.
— У меня в кастрюльке тушеное мясо и еще есть пара буханок хлеба с чесноком. Поешьте немного, а потом, как сделаете свою работу, оставьте нас в покое раз и навсегда!
Прежде чем войти в кухню, она обратилась к Уингейту:
— Пускай патруль уже выезжает! — Сейчас только десять сорок.
— Пусть на всякий случай выедут пораньше, — настаивала Терри.
В десять пятьдесят пять Хейзел снова стояла на улице, наблюдая за клубами пара над крышами, где устроились снайперы, прихватив с собой термосы с горячим кофе. Однако ровно в одиннадцать вечера офицеры заняли свои позиции и ничто уже не выдавало их присутствия. Патрульный «ленд-крузер» поджидал Хейзел на соседней улице. После собрания, пожелав всем удачи, она еще раз поговорила с Роуз и объяснила, чего от нее ждет Саймон и что она должна сделать согласно плану операции. Терри, стоя на пороге детской комнаты, комментировала каждое слово, особенно когда опасалась, что Роуз забудет, кто здесь в действительности командует парадом.
— Роуз, постарайся больше молчать, — советовала Хейзел. — Делай все так, как Саймон тебя просил: просто стой у окна. И ничего не говори, иначе он по голосу поймет, что ты вовсе не больна.
— И ни шагу за порог! — гневно добавила Терри Баттен.
— Хорошо, — согласилась Роуз.
По мнению Хейзел, она все больше нервничала. Хейзел даже подумывала дать ребенку маленькую дозу лекарства, которое на время успокоило ее мать.
— Я буду с дочкой до последнего момента, — решила Терри.
— Конечно, оставайтесь, но только до полуночи. Потом, к сожалению, придется уйти. Нельзя, чтобы преступник заметил, что в комнате есть посторонние. Пусть думает, что все идет по плану. Иначе он исчезнет, прежде чем мы его заметим.
— Я лягу с ней в кровать. Мы будем лежать как мышки!
— Извините, я не могу на это согласиться. Обещаю: как только все закончится, вы опять будете вместе.
Роуз ласково взяла Терри за руку.
— Мамочка! — обратилась к ней девочка. Обе женщины обернулись к ней с круглыми от удивления глазами.
— Да, солнышко?
— Со мной ничего не случится. Я вовсе не боюсь.
Терри схватила дочь в объятия и, прижав лицом к груди, зарыдала. Хейзел внутренне приготовилась к тому, что миссис Баттен сейчас выставит всех полицейских из дома.
Терри в очередной раз ее удивила.
— Ты совсем взрослая, доченька! — просто сказала она.
— Мамочка, пожалуйста, делай, как тебя просят полицейские! Хорошо? Завтра утром все закончится, и они нас поблагодарят за помощь!
— Мы и сейчас вам благодарны, — откликнулась Хейзел. — Но ваша дочка права: назад пути нет!
Детектив Микаллеф сидела в машине, а перед глазами стояло лицо Терри, на котором застыло выражение безмерной тревоги и полной безысходности, когда она наконец выпустила из объятий Роуз и согласилась оставить ее одну в детской. Провожаемые смущенной улыбкой девочки, женщины закрыли за собой дверь комнаты. Полицейский из Мэйфера бережно взял под руку обессиленную миссис Баттен и отвел в гостиную. Два других офицера засели на верхнем этаже, почти под крышей, откуда открывался вид на улицу перед фасадом дома и окном Роуз.
В автомобиле Хейзел напряженно прислушалась к полицейской частоте. После одиннадцати на ней воцарилась тишина, которую нарушат только в случае непредвиденных обстоятельств или при задержании Саймона Маллика, живого или мертвого. В десять пятьдесят у пассажирской дверцы автомобиля, словно из-под земли, вырос Спир. Хейзел вздрогнула от неожиданности, а Говард с невозмутимым видом уселся рядом на сиденье.
— Забыла про меня? — спросил он.
— Я полагала, ты вернулся в Мэйфер.
— И пропустил сегодняшнее представление? Ни за что! К тому же тебе наверняка потребуется поддержка друзей.
— А мы успели стать друзьями?
— Благодаря тебе моя скучная жизнь снова заиграла яркими красками! — ответил Спир. — Я даже вспомнил все лекции, прослушанные в академии!
Он откинулся на спинку сиденья и, немного поерзав, наконец устроился с комфортом. Тут внимание Спира привлек сандвич с ветчиной, который имел неосторожность высунуться из бумажного пакета. Хейзел прокралась на кухню и второпях смастерила бутерброд для себя. В течение нескольких секунд Спир не сводил глаз с ветчины, истекая слюной. Хейзел внимательно наблюдала за Говардом. Заметив ее взгляд, он спросил:
— Что случилось?
— Хочешь получить свою долю на правах старого друга?
— Ну, если друзья не слишком догадливы, приходится самому проявлять инициативу.
— Так и быть, угощайся, — сжалилась она.
Криминалист развернул сверток, вынул бутерброд и запихнул в рот. Жующий Говард напоминал верблюда, перекладывающего жвачку из стороны в сторону. Как только люди его терпят? Тут Хейзел вспомнила, что Спир женат и имеет троих детей. Между прочим, на ежегодных летних благотворительных пикниках только его семейство выглядело абсолютно счастливым и полностью довольным жизнью. Вот вам наглядный пример несправедливого распределения жизненных ценностей. Неряха Говард Спир, у которого полно вредных привычек, умудрился стать счастливым мужем и отцом большого семейства!
— Как твоя спина? Болит? — спросил он, выводя ее из задумчивости.
Хейзел вздрогнула, испугавшись, что размышляла вслух.
— Стараюсь не обращать внимания, — бодро ответила она.
Скомкав вощеную бумагу от сандвича, Спир запихал ее в пепельницу в двери автомобиля, потом порылся в кармане плаща и извлек на свет божий белую таблетку. Протягивая ее Хейзел, Говард смущенно пробормотал:
— Джек выписал рецепт на три таблетки. Так я придержал одну — подумал, может, тебе понадобится.
Это оказался валиум.
— Держу пари, что наш друг Горд Сазерленд отдал бы все на свете за возможность запечатлеть такой кадр! Он обожает сенсации.
— Хейзел, я уже сказал, что…
— Помню, Говард! — перебила его Хейзел. — Знаешь, спасибо за заботу, но сегодня лучше обойтись без болеутоляющих.
Спир согласно кивнул. Сжав заветный валиум в ладони, мужчина собрался положить лекарство обратно в карман, но через секунду передумал. Разжав кулак, он ногтем разделил таблетку на две половинки и уставился на них с таким видом, будто ожидал, что они, как по волшебству, снова срастутся.
Хейзел протянула руку и взяла половину таблетки.
— По крайней мере боль немного утихнет!