Словно у Тани был ангел-хранитель, оберегавший девушку до того самого утра, когда у нее на глазах зарезали соседку, а ее собственная жизнь полетела в тартарары.

И тут Элли поняла, что именно упускала.

Неразбериха вокруг Роберта Манчини, Кэти Бэтл, Сэма Спаркса и «Престижных вечеринок» отвлекла ее, и она не могла сосредоточиться на том, что знала про Таню Эббот. Когда они с Роганом узнали, что Таня и Бэндон звонили друг другу, они посчитали, что это связано с нынешней жизнью Тани — той, что привела ее в постель к Роберту Манчини в день его смерти. Но, возможно, это не касалось настоящего? Может, все дело в прошлом?

Элли сбросила скорость и поплелась в правом ряду. Вытащив сотовый, она отыскала балтиморский номер, по которому звонила два дня назад.

— Алло?

Голос Энн Хан казался раздраженным, но не сонным. И хотя время было довольно позднее, бывшая Танина соседка еще не спала.

— Госпожа Хан, это снова Элли Хэтчер из Нью-Йорка. Извините за поздний звонок.

— Бенджамин, я велела тебе идти спать. Сейчас же! Пока я сама тебя не уложила. — Ее голос понизился на октаву. — Извините. Продолжайте.

— Вы упомянули, что Танина мама работала в какой-то богатой семье.

— Ну, не знаю, насколько они были состоятельны, но — да, он был каким-то солидным адвокатом.

— Его, случайно, звали не Пол Бэндон?

— Бэндон… Бэндон. Возможно.

— Его жену зовут Лора. У них сын Алекс.

— Алекс. — Голос Энн стал тверже и увереннее. — Да. Там точно был мальчик по имени Алекс. Таня все время про него рассказывала. Она была старше на несколько лет и воспринимала его как младшего брата, ведь в ее семье больше не было детей. Она так же и к моему старшенькому относилась, когда сидела с ним. Все время слышалось: Алекс то, Алекс се.

— А не припомните, когда это было?

Элли поняла, почему белобрысый малыш на Танином снимке показался ей знакомым. Того же мальчишку, но уже подросшего, она видела на выпускной фотографии, стоявшей на столе у судьи, когда в среду утром Элли давала показания.

— Ох, да уж лет двадцать назад.

— Тане было тогда лет десять?

— Марион работала у них несколько лет. Наверное… тогда Тане было десять и… наверное, лет до пятнадцати она ходила к ним, или что-то вроде того.

— Как по-вашему, в те годы Таня была учительской любимицей или…

— …маленькой Лолитой?

— Да.

— И той, и той. Перемены в ней начались лет в тринадцать. Сперва это казалось обычной девичьей пугливостью. Таня стала тихой, какой-то замкнутой. А потом мало-помалу начала вести себя так, словно в нее бес какой вселился, — мрачная, надменно-агрессивная и совершенно невыносимая, когда речь заходила о мужчинах.

Другими словами, все признаки преждевременного знакомства с сексом.

— Спасибо, что уделили мне время, госпожа Хан. Еще раз простите, что так поздно.

— Ничего страшного. Мне теперь Даже любопытно, что стало с тем мужиком, у которого работала Марион. Кажется, он работал в правительстве. Марион, бывало, говорила мне: «Вот увидишь, он еще в Верховном суде заседать будет».

Захлопнув крышку телефона, Элли задумалась: когда Марион Эббот сказала это — до того, как обнаружила, что происходит между Бэндоном и ее дочерью, или после? Она выехала с бульвара, свернув на 79-ю улицу. Дом Бэндона располагался на другом конце города.

Она попробовала дозвониться Рогану на случай, если он все еще в Верхнем Ист-Сайде. Он не ответил, однако Элли обнаружила своего напарника раньше, чем ожидала.

Свернув с Парк-авеню к востоку, она вынуждена была резко затормозить при виде полицейских в форме, перегородивших турникетами въезд на 78-ю улицу. Позади заграждений она увидела две пожарные машины, «скорую» и не менее шести полицейских автомобилей, все с включенными маячками. Был здесь даже полицейский спецназ в бронированном фургоне. Вся эта орава полицейских, пожарных и врачей стояла между своих машин посреди проезжей части и глядела куда-то вверх.

Элли посмотрела в том же направлении, но с водительского места ей были видны только третий этаж дома Бэндона и грязноватый потолок служебной машины. Загудел чей-то клаксон, вслед за ним, по нью-йоркской традиции, еще несколько, и с каждой секундой эти сигналы становились все настойчивей и требовательней.

Поставив машину параллельно металлическим барьерам, чтобы не мешать движению по Парк-авеню, Элли вышла и показала свой жетон стоявшему у турникетов полицейскому. Обойдя заграждения, она увидела Рогана — он стоял в центре всего этого хаоса и что-то энергично втолковывал Бэндону. Даже с такого расстояния было понятно: говорит он, как называла это Элли, «воинским тоном».

Что же натворил Бэндон, чем вызвал такой переполох?

Увидев напарницу, Роган удивился.

— Я пыталась тебе дозвониться, — объяснила она.

Он оглядел царящий вокруг бедлам, а потом перевел взгляд на Элли — так Роган объяснил, что был слишком занят и не смог ответить на звонок.

— Так ты в курсе? — спросила она.

— В курсе чего?

— Это он. — Элли указала на Бэндона, на случай, если Роган ее не понял. — Мать Тани Эббот была няней у Бэндонов в Балтиморе. Вот откуда они знакомы с Таней. Он знал ее с десятилетнего возраста.

Интуитивно она уже чувствовала, что права, но если какие-то сомнения и оставались, то выражение на лице судьи Бэндона развеяло их в один миг. Слушая Рогана, он, казалось, был в панике, но теперь у него было такое выражение, какое она неоднократно видела у подозреваемого, когда тот понимал — все кончено. Пол Бэндон знал, что теперь ему придется расплачиваться за всю свою ложь, за все то, что он пытался скрыть в течение почти двух десятилетий.

Однако Роган выглядел озадаченным.

— Это все из-за Алекса. Его сына. Он на крыше.

Элли подняла взгляд и только теперь поняла, почему люди на улице неотрывно смотрели вверх. На крыше дома она разглядела темный силуэт. Казалось, он стоит в опасной близости от края.

— Он меня увидел, — объяснил Роган.

— Кто?

— Сын его, Алекс. Я припарковался за углом. Сразу после нашего с тобой разговора. Он увидел меня, проходя по Парк-авеню. Посмотрел на меня дважды, и я понял, что он меня узнал — запомнил с того самого раза, когда мы приходили домой к Бэндону. Я решил, что он расскажет отцу, поэтому немного задержался здесь, на случай, если придется объясняться из-за ордера. И уже собрался уходить, когда увидел какую-то женщину — она указывала на крышу. Я вызвал оперативную группу.

— Вы должны снять его оттуда, — проговорил Бэндон. — Вы должны спасти моего сына.

Роган снова заговорил властным тоном:

— Я же говорю, судья, все здесь для этого и собрались. Но вы должны нам помочь спасти вашего сына. У нас здесь спецназ. Среди них — человек, обученный разговаривать с пры… с обезумевшими людьми, такими, как Алекс. — Роган чуть было не назвал мальчишку «прыгуном» в присутствии отца. — Нам будет проще, если мы узнаем, чего он хочет.