Гектор пальцы положил на щиколотку, отчего возникло желание спрятать ноги под бедрами, я их и попыталась подтянуть под себя, но он не позволил — ухватил посильнее и потянул за одну ногу, потом вторую. Вынуждая приблизиться к нему, встать на колени рядом с его бедрами. Но я притормозила соединение моей груди и его, оставив стену — невидимую стену в виде воздуха и двух рук на мужской футболке.

Гектор все пытался улыбкой разрядить обстановку. Подтягивал, подтягивал меня за запястье поближе, а я отворачивалась и отворачивалась, прячась в собственных волосах, которые мешались и попадали нам на лица, смешивали наши цвета волос.

С трудом Гектор пробрался сквозь мою стену-баррикаду, кончиком носа погладил щеку, пробрался к уху, в ямочку за ухом. Лизнул, вызвав небольшую нервную дрожь в пальцах, которыми я прикасалась к мужской груди и в особенности футболке. Вроде отталкивала ладонями его тело подальше от себя, но пальцы сами собой сжимали ткань мужской одежды.

— Не целуй меня, — попросила, прошептала, когда губы Гектора следом за языком невинно поцеловали чувствительную кожу за ухом, везде-везде где дотягивались до моего отвернутого сопротивляющегося лица. Аккуратно-аккуратно целовали, как дорогое сокровище или нежные лепестки цветов, которые могут опасть, если к ним плохо прикоснуться. Но в поцелуях четко распознавалась цель — подавить мое сопротивление.

Гектор не выполнил приказ, не перестал целовать. Более того, его руки не бездействовали, одна легла на бедро, другая — на поясницу, каждая занялась своим делом: трогали, сжимали, гладили. Халат задрался сзади до поясницы и уже там на оголенных ягодицах продолжилась нетерпеливая пляска рук.

— Нам постоянно что-то мешает! — со смешком заметил Гектор.

Так мало между нами дистанции: ни метра, ни двух. Мы опасно близко, даже дыхания соприкасались, только губы пока нет.

Если бы не отец, я бы не смогла посмотреть в черноту его глаз, окунуться в нее; не смогла бы подойти к мужчине настолько близко, дышать на его щеку, чувствовать его ответное; я бы не знала Гектора, и вкус его поцелуя, и всего, что было.

— Не трогай меня. — пряча взгляд на мужской шее и плече потребовала, потому что предыдущие замечания он не желал понимать. Как будто мои слова — пустота.

— Не трогай! Не смотри на меня! Забудь...забудь...забудь...забудь! Будто ничего не было! Мы никогда не встречались! — говорила просьбу-молитву его шее, лбом прикоснувшись к теплой, притягивающей коже, которую хотелось погладить ладонями, вдохнуть, позволить ей меня укутать. Гектор оторвал губы от моей щеки и, наверное, услышал. — Омерзительно, когда ты притрагиваешься ко мне! — четко произнесла, подняв взгляд в черные-пречерные, суженные глаза. Мужское дыхание было горячим, прерывистым, а пульс явно ускоренным.

— Я почти, как обычный мужчина. — ответил со смешинками вокруг глаз. — Кровь красная, имею чуть больше силы. Представь, сколько плюсов: к примеру, сломается замок в железной двери, и спецов не придется вызывать! Снесу ее к херам! — засмеялся Гектор. — К деторождению приспособлен, габариты вполне подойдут и обычным женщинам. Не бойся не проткну, максимум визжать заставлю.

— Прекрати свои тупые шутки! — приказала, подтолкнув его в грудь пренебрежительно и отсела, как можно дальше к подушке. Пригладила неловко волосы и халат, который мужчина задирал. — Ты задушил человека на моих глазах! Скольких ты убил за свою жизнь?

— Ни одного человека. То, что творится между Клейменными и Карателями — это отдельная тема. Мы существуем в другом мире, отличном от твоего!

Наконец, он был серьезным, наконец, убрал тупые шуточки, глаза были предельно уверены, возможно, разочарованы моим поведением.

Он продолжал объяснять, как нерадивому ребенку:

— Мы живем в мире, где сила решает, кто прав. Любой может вызвать меня на поединок, любого могу я. И это не делает меня убийцей! И тебя эта сторона моей жизни не касается! — жестко высказал. Гектор поднял на меня голос? Удивительно, я помнила его злой голос, тот был скорее тихим, шелестящим, а это выкрик, который заставил встрепенуться.

«Не касается!» — горько усмехнулась я, отводя взгляд в сторону соседней кровати, пряча там стремительно увлажнившиеся глаза. Да уж, не касалось … Как только узнает правду, скорее всего, перережет горло. И забудет о какой-бы то ни было увлеченности мелкой девчонкой.

Гектор вновь потянулся, указательным пальцем прикоснулся к моему виску легко, трепетно, как невесомое перышко:

— Эй! — тихий шепот раздался на ухо. — Ты боишься меня? — палец погладил щеку.

А я не выдержала, щелкнула по его руке, которая нечаянно задела коробку с клубникой, стоявшую на кровати. От чего упаковка со стуком слетела на пол, несколько раз перевернувшись. Упаковка смялась, а несколько из ягод вывалились. Красивые, насыщенные спелые ягоды, как маленькие шарики, подпрыгивали по грязному полу, а мы с Карателем наблюдали за этим действием.

Любимой клубнике я и ответила:

— Ты одной рукой способен задушить, если тебе что-то не понравится. И закон будет на твоей стороне, никто и слова не скажет.

— Зачем мне это делать с тобой?

— Потому что по-другому не умеешь! Твои руки оставляют синяки на коже, и даже поцелуями всегда уродуешь шею! — обернулась я наконец, строго говоря в надменное, уверенное лицо. — Ты — чистая ненависть! И ты...ты...грязное чудовище!

Последнее слово прозвучало громко и эхом отозвалось в больничной палате. Слово «чудовище» стояло между нами, вспыхивало и исчезало, как маячок. Оно разделило нас налево и направо. Оно заставило Гектора подняться с кровати без какого-либо ответа на мои высказывания, присесть на одно колено на пол возле кровати и начать собирать клубнику обратно в коробочку.

Я не понимающе смотрела за его действиями.

— Я сама соберу! — не смогла сдержать этой напрягающей идеальной тишины.

— Не стоит, — мягко сказал Гектор, рукой при это махнул, чтобы не мешалась. А я смотрела за его темной макушкой сверху вниз.

Когда коробка вновь наполнилась ягодами, моим любимыми ягодами, мужчина поднялся с совершенно нейтральным, спокойным взглядом и мягко прошел грязной обувью по ковру к выходу. Возле двери странно остановился ко мне спиной, при этом повернув голову вниз и влево. А я не понимала почему остановился, сама же в тот момент принимала поспешные отвратительно тяжелые удары собственного сердца, как наказание, наказание за слова.

Тогда же Гектор, развернулся вновь ко мне передом к двери спиной, держа на расстоянии вытянутой руки — упаковку ягод.

Мужчина вновь подарил мне свою самую лучшую улыбку, похоже искреннюю и произнес:

— Конечно, Диана, будет так, как ты хочешь! — улыбка исчезла, оставив звериные черты на лице.

Мужская рука мгновенно изуродовалась венами и даже открытый участок шеи и правая сторона лица — стали страшными, прямыми доказательствами его принадлежности к Карателям. А сильные пальцы жестко смяли небольших размеров коробочку до состояния маленького, неровного круга. Сквозь прозрачный материал упаковки было видно кровавое месиво красных ягод, которым выпустили внутренности.