«Когда Дженнер и Пастер разработали идею искусственной вакцинации, они сделали нечто большее, чем научное открытие; они основали веру, и, как это часто случается с верой, к ней примешались суеверие и шарлатанство. Ни один из этих великих новаторов не подошел к этому вопросу как абсолютно непредвзятый и безличный наблюдатель. Они стремились быть не только учеными, но и миссионерами.

Иммунизация масс была предпринята с почти религиозным пылом. Энтузиаст редко задумывался, чем это закончится и будут ли выполнены чрезмерные обещания, данные общественности в форме „пропаганды“. Без пропаганды, конечно, не может быть массовой вакцинации, но опасно смешивать пропаганду с научными фактами. Если бы мы открыто сказали всю правду, общественность вряд ли согласилась на вакцинацию.

В целом иммунизация против дифтерии оказалась довольно безопасной, но предположим, что мы включили бы в нашу пропаганду откровенный отчет о различных несчастных случаях, которые сопровождали эту процедуру. Ни один метод, включающий парентеральную инъекцию, не лишен значительного риска. Делая здоровому человеку какую-нибудь инъекцию, мы всегда катаемся по тонкому льду. Больные люди по большей части вполне готовы рискнуть, попробовав лекарство, но здоровые хотят прежде всего сохранить свой статус-кво. Если вы нокаутируете их, пытаясь защитить от болезней, с которыми они, возможно, никогда не столкнутся, это плохо закончится. Несчастные случаи и ошибки неизбежно должны происходить, но когда они происходят, то, что могло бы стать весьма поучительным уроком, обычно подавляется или искажается до неузнаваемости. Тем, кому нужно было ознакомиться с трагедиями иммунизации последних лет, известно, что для того чтобы узнать правду, что на самом деле пошло не так, обычно необходимы такие ресурсы, как секретная служба…

Принудительная вакцинация, которая когда-то одобрялась обществом, теперь едва ли имеет серьезную поддержку. Нам стыдно полностью отказаться от этой идеи… Мы предпочитаем, чтобы принудительная вакцинация умерла естественной смертью, и мы рады, что широкая публика не настолько любопытна, чтобы требовать расследования» {1}.

За 80 лет, прошедших после написания этих строк, почти ничего не изменилось. Вакцинация все так же поддерживается широкой пропагандой, и почти все случаи смерти или серьезных побочных эффектов вследствие прививок замалчиваются. Единственное, что изменилось, – это отношение к принудительной вакцинации. Если 80 лет назад большинство развитых стран отказались от принудительной вакцинации, то сейчас мы наблюдаем обратный процесс. Из года в год все больше и больше стран принимают законы, обязывающие родителей прививать детей или ограничивающие непривитых детей в посещении детских садов и школ, и эти законы пользуются широким одобрением общества.

Людям трудно не поверить в большую ложь, поскольку сами они в массе своей на такой обман не способны и просто не могут себе представить, что хоть кто-то может лгать настолько нагло и беззастенчиво. Еще труднее представить себе, что на такую ложь способен не кто-то один, а огромная группа людей. Поэтому, чем грандиозней обман, тем труднее поверить, что в нем нет ни капли истины, и логические аргументы уступают интуитивному «такого просто не может быть».

Сегодня, когда календарь вакцинации становится все более насыщенным, многие родители начинают сомневаться, что все эти прививки нужны их детям. Они думают, что есть прививки поважнее, а есть, возможно, такие, от которых лучше отказаться. В свое время я думал точно так же, но, не найдя простого ответа на этот вопрос, я сам начал изучать научные исследования. Проанализировав статистику и научную информацию о каждой прививке в календаре, я не нашел вакцину, потенциальная польза которой превышала бы ее риск. Тем не менее я очень долго не мог поверить в то, что вакцинация является «большой ложью». Меня не покидало ощущение, что такого просто не может быть и что наверняка есть какие-то исследования, о которых я еще не знаю. Лишь когда я изучил около тысячи исследований, вакцинация окончательно стала для меня «большой ложью».

Могут ли, например, другие области медицины быть такой же ложью? Марша Энджелл, которая в течение 20 лет работала редактором и главным редактором самого престижного медицинского журнала The New England Journal of Medicine, писала в 2009 году: «Невозможно больше верить в бо́льшую часть опубликованных клинических исследований или полагаться на суждения проверенных врачей или авторитетные медицинские рекомендации. Мне не доставляет удовольствия этот вывод, к которому я медленно и неохотно пришла за 20 лет работы в качестве редактора журнала. Фармацевтическая промышленность получила огромный контроль над тем, как врачи оценивают и используют ее препараты. Ее обширные связи с врачами, особенно со старшим преподавательским составом в престижных медицинских школах, влияют на результаты исследований, медицинские практики и даже на определение того, что является заболеванием» {2}.

Похожие вещи пишет Ричард Хортон, главный редактор второго самого престижного медицинского журнала The Lancet, в статье 2015 года: «Большая часть научной литературы, возможно половина, может просто не соответствовать действительности. Будучи заваленной исследованиями с малыми объемами выборки, ничтожными эффектами, недостоверными методами анализа и вопиющими конфликтами интересов, вместе с одержимостью следовать модным тенденциям сомнительной важности, наука повернула в сторону тьмы» {3}.

Главные редакторы самых влиятельных медицинских журналов – это, можно сказать, самые главные люди в области медицины в мире. Это те, которые практически решают, что будет или не будет частью медицинской науки. И они открыто говорят, что не верят ни клиническим исследованиям, которые они публикуют, ни в саму науку, которая является результатом этих клинических исследований, и считают медицину полностью коррумпированной. Однако эти статьи прошли практически незамеченными и были быстро забыты. СМИ и органы здравоохранения не будут вам о них напоминать.

В этой книге представлено множество исследований. Однако то, что является главным в теме вакцинации, это не исследования, которые существуют, а исследования, которых не существует. В календаре нет прививок, исследования безопасности которых сравнивали бы привитых детей с детьми, получившими инертное плацебо. (Это не означает, что таких исследований не существует вообще. Некоторые клинические исследования используют в качестве плацебо физраствор, но не исследования прививок из календаря.) Также не существует исследований, которые сравнивали бы здоровье привитых и полностью непривитых детей. Оба эти вида исследований можно легко провести, но фармацевтические компании и органы здравоохранения всячески этому сопротивляются.