– Да хорош тебе, – недовольно прервал его тот. – Кто тебя кинуть собрался? Не сегодня-завтра принесу бабки. А ты что-нибудь вспомни по этой же части.

– А чего вы здесь не ночуете? – отпив пива, спросил Зубов.

– После шести по скверу какие-то охранники ходят. И проверяют все. Мы здесь поэтому и не следим особо. Так, заскакиваем, когда более-менее выпивон путевый и закусон имеется, посидим трохи и уходим. Сейчас тяжелей стало, чем раньше, – вздохнул он. – После кризиса люди все озлобленные стали. Раньше запросто можно было только на «дайте, пожалуйста» сотню насшибать. Сейчас хренушки, – качнул он головой. – И не заикайся. Звереть люди начали. А ты, видать, и мужик лихой, – с уважением посмотрел он на Павла. – Наверное, тебя менты…

– В Москве, – усмехнулся Зубов, – почти постоянно кого-нибудь ловят. И давай лучше не спрашивать, целей будешь.

– Я тебе сколько раз говорила, – испуганно проговорила Нина, – не лезь ты со своими вопросами.

– Вы, я вижу, парой держитесь. Уж, случаем, не расписались ли на каком-нибудь заборе? – Зубов засмеялся.

Леха, улыбаясь, положил руку на плечо Нине и привлек к себе.

– Нинуха – баба золотая. И отмажет всегда, и вообще своя девка. Мы с ней на Ярославском встретились. Я как раз уже неделю в столице кружился. Откинулся – я семерик торчал – в Ярославской губернии, ни кола ни двора. Квартиру жена захватила, когда на развод подала. И сейчас с каким-то фраером живет. Я не суюсь туда. Мальчонка у нас с ней. Пацан родился, когда я устроился. Этого фраера, который с бабой живет, как она писала, папой зовет. Поэтому и не лезу. Так вот, на Ярославском и встретились. Она там какого-то кавказца обула. Хапнула прилично, почти восемьсот баксов. Тот ее отловил и хотел в ментовскую. Я ему в ухо и звезданул. Раньше кандидат в мастера по боксу был. Да и лапа здоровая. – Он, сжав, показал Зубу внушительных размеров кулак. – В общем, отбились мы и ушли. Нинуха-то еще хату снимала. Паршивая такая, однокомнатная, рядом с Павелецким. А тут как раз у нее перебои с деньгой, вот она кавказца и обрила. Вроде подвернуть ему желала. Фигурец у нее нормальный. Он клюнул. Штаны снял, а она хвать его лепень и по ходам. Он за ней в трусах гнался, – хохотнул Леха. – А тут я по перрону ходил, чинарики собирал. Ну и врезал ему в ухо. А сейчас караул. Работы никакой никто не предлагает, а если где и есть, то там уже мужики московские пасутся. Чужака с ходу в шею гонят. Так, где что попадется, подработаешь. Если можно, особо не рискуя стыбзить, берем. Правда, бывает по неделе голодные сидим. Я же говорил уже – народ после кризиса ожесточился.

– За что срок мотал? – закуривая, спросил Зубов.

– Лоха одного на рынке под нож с приятелем поставили, – усмехнулся тот. – Я в Курской области жил, в колхозе трактористом работал. Жена уже была. Правда, она в городе жила, а я в колхозе. Забрюхатела она, поэтому, чтоб народу не стыдиться, мы с ней и расписались. Вот я и поехал к ней в отпуск. Встретил кореша одного. Тот уж раза два в лагерях побывал. Хотели мы деньгу сбить, чтоб пивка попить. Подходим к одному молдавану, он яблоки привез. Говорим ему: давай мы тебе поможем разгрузить, а ты нам на пузырек дашь. Он согласился. А какая с похмела разгрузка? Мы ему толкуем: дай на пивко. Полечимся трохи и моментом тебе твои яблоки скинем. Хрен на рыло. Кореш мой его под нож. А я карманы проверил. Полторы тысячи взяли. И сразу в пивбар. Пиво допиваем – и мусора. Если бы сразу лапы подняли, может, и меньше бы дали. Я одного мусора саданул. Он мне, козел, дубинкой по спине вмазал. Я в ответную. В общем, семерик на уши и вперед. Корешу червонец дали. Еще полтора года торчать. Может, знаешь Соловья Сашку? – спросил он. – Сашок…

– Я в зонах не бывал, – усмехнулся Зубов.

Леха рассмеялся.

– Давайте вмажем, – разливая водку, сказала Нина.

Зубов уже не в первый раз внимательно осмотрел ее.

– Погоди. – Он взял у нее бутылку. – Давайте сегодня особо на это дело не налегать, – предложил он. В его тоне они услышали приказ. Переглянувшись, вздохнули, но промолчали.

– Сейчас вот что, – продолжил Зубов. – Здесь есть где-нибудь магазин, где одежду продают?

– Да, – кивнула Нина. – Вон там. Прямо около выхода со сквера. А что?

– Вы когда ходите по улицам, вас менты часто тормозят?

– Днем нет, – ответил Леха. – Если, конечно, в центр не забредешь. Враз наладят. И то не менты, а эти уличные охранники, с бляхами. Мусора ночами отлавливают. Днем брезгуют.

– Тогда вот что, – решил Зубов. – Сейчас идем в магазин. Берем более-менее одежонку вам и снимите хату на недельку. Это делается…

– Я знаю, как это делается, – сказала Нина.

– Тем более. Пошли в магазин.

– А зачем он нужен? – возразил Леха. – Здесь, – он махнул рукой вправо, – мини-рынок. Там все есть. И цена гораздо ниже.

– Вперед! – кивнул Зубов.

Небрежно отбросив бутылку, встал.

– Ты что делаешь? – Леха поднял бутылку. – Пролил…

– Возьмем коньяк, – засмеялся Зубов. – А это оставь. Может, кто подлечится.

– Хрен им всем, – буркнул тот и, сделав пробку из куска газеты, заткнул горлышко.

– А почему у тебя ксивы нет? – спросил Павел. – Ведь с зоны должны были отдать вместе со справкой…

– Да есть, – кивнул Леха. – Просто там выписка МВД. Со справкой оно как-то легче. Мол, извините, начальник, загулял трохи.

– Но паспорт спрашивают? – усмехнулся Зуб.

– Справку увидят, цепляют и в распределитель волокут, – хмыкнул Леха. – Оттуда меня на вокзал – и отправляют. На первой станции схожу и снова в столицу.

– А чего ты к Москве прикипел? – спросил Павел.

– Да вот она!.. – Леха кивнул на Нину.

– Так ехали бы куда-нибудь в деревню, – сказал Зубов. – Ведь так жить… – Он махнул рукой. – Хрен знает, что завтра будет.

– Так было б на что, – вздохнул Леха, – давно бы укатили.

– Так чем пузыри покупать, лучше бы…

– А кто нас там ждет? – вздохнула Нина. – Поэтому и пьем. Вроде как забываешь…

– Все, – сказал Зубов, – тронулись в магазин. Точнее, на рынок.

– А с чего ты такой добрый? – недоверчиво спросил Леха.

– Потому что поверил вам, – спокойно проговорил Зубов. – И вы мне поможете. Пошли! – Он шагнул к выходу.

– Я первый, – обогнал его Леха. – И если услышите, что пою, значит, менты.

– Я с ним пойду, – шагнула вперед Нина. – А то с тобой… – Она усмехнулась, – Больно ты чистый. А я – даже снять ты такую не можешь.

Взглянув на нее, Зубов усмехнулся. Давно не мытые спутанные волосы, миловидное лицо и шея были грязные, обгрызенные ногти с черной каемкой грязи. Неопределенного цвета, явно на размер больше, чем нужно, блузка и засаленная длинная, порванная внизу юбка.