Говоря, Динг Йи также принялся расхаживать по кабине, и от одновременного движения двух человек дирижабль начал раскачиваться. Пилот обернулся, с любопытством наблюдая за ссорой.

– В таком случае возвращаемся назад и приступаем к постройке направляющих, – опустив голову, пробормотала Линь Юнь.

Казалось, ее энергия иссякла, словно слова Динг Йи ее обидели. И тот вскоре сообразил, в чем дело. По пути обратно в центр, сидя рядом с ученым между двумя пляшущими «струнами», молодая женщина вдруг спросила:

– Тебе действительно нет дела ни до кого, кроме тайн вселенной?

– О, я… – запинаясь, выдавил Динг Йи. – Я просто хотел сказать, что меня не волнуют последствия экспериментов по макросинтезу.

Сразу же после успешного захвата первого макроядра руководство центра отправило доклад высшему командованию, следствием чего явилось пробуждение интереса к работам по созданию оружия на основе шаровой молнии.

Вскоре поступил приказ перебазироваться из Пекина на северо-запад страны. Первый шаг заключался в том, чтобы продолжать собирать макроядра, которых к настоящему времени было накоплено уже двадцать пять. Хранить их в непосредственной близости от столицы было крайне опасно.

На то, чтобы перебраться на новое место, потребовался месяц. Все это время непрерывно продолжались работы по сбору макроядер (теперь все называли их «струнами»); к моменту завершения переезда было захвачено и сохранено около трехсот «струн». По большей части это были ядра легких макроатомов. По-видимому, в макровселенной, как и в нашей вселенной, самыми распространенными были легкие элементы, такие как водород. Однако Динг Йи выступал решительно против использования для описаний этих ядер терминов «макроводород» и «макрогелий», поскольку было уже установлено, что периодическая система макроэлементов сильно отличается от нашей собственной. Она обладала принципиально другим строением, и не существовало однозначного соответствия ее элементов с теми, которые привычны нам.

Захваченные «струны» хранились в неказистых ангарах, возведенных на скорую руку в пустыне Гоби, «приклеенные» к магнитным катушкам, размещенным не меньше чем в восьми метрах друг от друга, и разделенные защитными электромагнитными полями, что полностью исключало возможность их соприкосновения друг с другом. Издалека эти ангары напоминали теплицы, поэтому для окружающего мира база была «Научно-исследовательским центром по выведению растений, устойчивых к засухе».

Верховное командование особо подчеркнуло, что передислокация центра в первую очередь была обусловлена соображениями безопасности, однако этот отдаленный район открывал и другие возможности.

Именно в этой безлюдной пустыне была испытана первая китайская атомная бомба. Здесь, в непосредственной близости от ангаров, торчали искореженные останки стальных мачт, уничтоженных ядерным взрывом. Здесь стояла всеми забытая памятная табличка. В нескольких минутах езды на машине находился заброшенный испытательный полигон: здания и мосты, возведенные для изучения последствий ядерного взрыва, и множество списанной бронетехники, служившей мишенями для атомных бомб. Счетчики Гейгера здесь уже не трещали, радиационный фон, остававшийся после взрывов, со временем понизился, и, по слухам, многие объекты были разграблены местными крестьянами.

* * *

В Пекине состоялось крупное совещание, посвященное вопросу «струн», на котором присутствовало все высшее руководство страны, включая премьера Госсовета. Председательствовал отец Линь Юнь, и уже то, что он смог на целый день оторваться от непрерывно меняющегося калейдоскопа боевых действий, наглядно свидетельствовало о том, какое значение придается «струнам».

Вначале на протяжении двух часов Линь Юнь и другие специалисты, подключенные к исследованию «струн», докладывали технические аспекты проблемы.

– Вы представили очень тщательный всесторонний отчет, – выслушав их, сказал генерал Линь. – А теперь мне бы хотелось, чтобы профессор Динг как можно более понятным языком прояснил для нас кое-какие вопросы.

– Мое понимание физических законов макромира до сих пор остается крайне поверхностным, – сказал Динг Йи. – Изучение «струн» только началось. На какие-то вопросы я смогу дать только самые общие ответы. Надеюсь, вы это понимаете.

Генерал Линь кивнул.

– Итак, начнем вот с чего: если две «струны» легких атомов столкнутся друг с другом при критических скоростях, с какой вероятностью они вступят в реакцию термоядерного синтеза? Насколько мне известно, в привычном нам мире только два изотопа – водорода и Не3 – способны вступать в реакцию термоядерного синтеза.

– Товарищ генерал, трудно сравнивать физические свойства макромира с нашим собственным. Уникальная нитевидная структура макроядер позволяет им относительно легко соединяться между собой, поэтому условия реакции синтеза для макроатомов значительно проще, чем для наших атомов. К тому же макрочастицы движутся со скоростями на много порядков ниже, чем скорость наших частиц. Это означает, что в перспективах макромира столкновение со скоростью более четырехсот метров в секунду равносильно температуре и давлению начала реакции термоядерного синтеза в нашем мире. Так что столкновение с критической скоростью определенно начнет реакцию.

– Замечательно. Следующий и самый главный вопрос: что вы можете сказать относительно количества высвобожденной при такой реакции энергии?

– Товарищ генерал, это значение зависит от множества параметров, и тут затруднительно дать определенный ответ. Поэтому в настоящий момент больше всего меня беспокоит именно это.

– А нельзя ли дать какую-либо более привычную оценку, например, что-нибудь вроде «эквивалент 15–20 мегатонн тротила»?

– Товарищ генерал, о такой мощности говорить не приходится, – улыбнувшись, покачал головой Динг Йи.

– Из соображений безопасности мы будем исходить из этого. Примерно такую мощность имело самое большое термоядерное устройство, когда-либо взорванное человечеством. Когда в середине двадцатого столетия Соединенные Штаты проводили испытания в океане, а Советский Союз – на земле, радиус поражения составлял около пятидесяти километров, что определенно находится в рамках допустимых пределов. Так что же вас беспокоит?

– Товарищ генерал, боюсь, вы забываете один очень существенный момент – небывалую избирательность, с какой высвобождают свою энергию макрочастицы. При обыкновенной реакции термоядерного синтеза энергия высвобождается без какой-либо избирательности. Она воздействует на всю материю, находящуюся поблизости, воздух, камень, землю и так далее, и та быстро поглощает в себя эту энергию. Поэтому, хотя энергии при обычном термоядерном синтезе высвобождается очень много, область ее воздействия ограничена. Однако термоядерный макросинтез – это совершенно другое дело. Высвобожденная энергия воздействует только на какое-то определенное вещество, а вся остальная материя пропускает сквозь себя энергию макросинтеза совершенно беспрепятственно. И если количество данного вещества невелико, область воздействия получится очень большой. Приведу вам пример: при неизбирательном поглощении энергии взрыв мощностью двадцать мегатонн превратит всё в пепел в радиусе пятидесяти километров от эпицентра, но если та же самая энергия будет воздействовать только на человеческие волосы, облысеют все люди на земле.