— Никита, я хочу сказать тебе одну вещь. Мне, кажется, это важно!

— Катя, позже. Мне некогда. — Он даже не замедлил шаг. Ей приходилось чуть ли не бежать за ним!

— Никита, это про того парня — ну, Ивана Белогурова, что помог вам. Там машина была — Воронов ее проверял, сказал… А я…

— Катерина Сергеевна, извини — после. Вернусь — сам тебе позвоню.

И Катя осталась одна в коридоре. Ее душили обида и злость. Он ее даже не выслушал, просто отмахнулся… Она прождала звонка до половины восьмого вечера. Специально не уходила с работы. Но Никита так и не объявился.

А Колосов был действительно занят по горло. Честно признаться, Катин лепет он едва расслышал: думал совершенно о другом. А тут еще Колька Свидерко со своими «идеями», а тут еще среда наступила…

С Колей в спарринге работать все же было чрезвычайно хлопотно. Едва лишь в деле, по его мнению, начинал появляться просвет, как он порол самую дикую горячку, пламенно желая скорее приблизить долгожданный положительный результат.. И часто из всей этой горячки не выходило ничего хорошего.

Работа по выявлению лиц, входивших в окружение Василия Салтыкова, шла всю последнюю неделю. У Салтычихи оказался весьма обширный круг знакомых: коммерсанты и торговцы, строительные подрядчики, директора отелей, владельцы автозаправочных станций и ремонтных мастерских, экспедиторы, парикмахеры, массажисты, дантисты, рекламные агенты и прочая, прочая, прочая. Все эти люда, каждый по-разному, зависели от Салтыкова.

Не чурался он общения с теми, кто долгие годы составлял ему компанию там. По таким криминальным связям Салтыкова очень помог РУОП.

Всю неделю за некоторыми фигурантами велось и скрытнее наблюдение. Под такой колпак в первую очередь попал его двоюродный племянник Константин Крайнев — вполне респектабельный на первый взгляд молодец, владелец загородного ресторана «Колорадо», что неподалеку от Внукова.

Крайнева вели на нескольких машинах. Но ничего существенного в его поведении обнаружено не было. Несмотря на то что ресторан его был ночным и для широкой публики открывался только с восьми вечера, Крайнев каждое утро в девять аккуратно являлся на работу. Отъезд (а точнее, бегство) дяди-босса никак не повлиял ни на распорядок его дня, ни на дела заведения.

Каждую ночь «Колорадо» сияло огнями неоновой рекламы, оглашая окрестности музыкой и шумом.

— Так мы с ним ничего не добьемся, Никита. Ну еще неделю потопаем за ним, а толку… — Свидерко кипел жаждой немедленных активных розыскных действий. — Ну что мы с ним тянем?

— Ты сам говорил: подождем, поглядим, послушаем…

— Я так говорил? Да не может быть! Хоть теперь у нас и целый список фигурантов для проверки, а начинать надо с племянничка! Брать за жабры и…

— И что ты у него спросишь?

— Где дядя Салтыков.

— А мы и так это с тобой знаем.

— Вытряхнем: кто бывал в ресторане с китайцем и Марсияновым.

— Опять же у нас таких фигурантов — целый список. Они оба ребята общительные были, — Колосов хмурился, — в «Колорадо» этом теплый междусобойчик всегда собирался, чужие сюда не ходили. Правда, племянничек мог знать более подробно о многих из этих завсегдатаев.

— Ну а ты сам, Никита, что предлагаешь? Что мы будем делать?

— Ждать.

— Чего?

— Среды. На среду как раз операция запланирована в регионе — совместный крупномасштабный рейд: РУОП, наши, налоговая полиция и торговая инспекция — проверка предприятий торговли и быта.

— Ну и что? Мы-то при чём?

— Включи «Колорадо» в их список. Инспекция как крот землю роет — накопают компру и на Крайнева. И когда он убедится, что речь всерьез о его лицензии вдет, — нам с ним и по нашему профилю разговаривать станет легче.

И вот настала среда. Когда Катя столкнулась с Колосовым, тот вместе со Свидерко как раз спешил в «Колорадо». Туда, как и было оговорено, проверяющие структуры нагрянули в половине восьмого утра — когда ресторан только закрылся после шумной ночи. Все произошло культурно и тихо. Никого не клали на пол, не заламывали строптивым руки, не грозили резиновыми дубинками. Представители торговой инспекции и строгие «фискалы» вместе с сотрудниками УЭП начали разборку в деловом, документальном духе: накладные, расходные книги, чеки, кассовые аппараты, буфет, бар. Вызвали из дома главбуха. Шеф-повар (он еще не ушел домой) имел приватную беседу с сотрудниками УЭП. Когда Крайнев, вызванный телефонным звонком из дома, тоже приехал в ресторан, там его уже ждала буднично-деловая атмосфера крупномасштабной ревизии, которая (как он сразу понял) не сулила ему ничего хорошего.

Колосов и Свидерко приехали беседовать с Крайневым «по своему профилю», когда рейд уже был в самом разгаре. Крайнев — щуплый, мышиного вида блондинчик, не расстающийся с радиотелефоном, все пытался доказать уэповцам, что… В общем, ему смертельно не хотелось признаться, что он лишь подставное лицо всесильного Салтыкова. Но, как человек сообразительный, он смекнул, что пришла минута выбирать.

Уэповцы сдали его Свидерко с рук на руки; побеседуете — вернете, у нас тоже к нему вопросики найдутся. Они сидели в кабинете на втором этаже — том самом, в котором проходила некогда встреча Белогурова с Салтычихой, Пекином и Марсияновым. Крайнев волновался сверх всякой меры.

— Они угрожают, что закроют ресторан «до выяснения»… Послушайте, но это же насилие среди бела дня! Почему пришли с инспекцией именно ко мне? Я что, больше всех правила нарушаю? Почему вы не пришли в «Разгуляй», в «Елки Березовые»? — Крайнев назвал еще парочку известных подмосковных ресторанов. — Телятина у меня в цене завышена… Да вы поинтересуйтесь, по какой цене мне ее фермеры продают!

— «Почему явились именно ко мне». Никита, ты слышал? — Свидерко хмыкнул. — Гражданин Крайнев, а вы и не догадываетесь?

— И я еще должен гадать?!

— А где ваш родственник Салтыков? Крайнев стиснул руки — аж пальцы побелели.

— Вот оно что… Вот оно, значит, как у нас… Ну хорошо, у вас претензии к нему. Но я-то тут при чем?

— Вы? Вы — подставное лицо. Ресторан номинально ваш, а фактически… И это ни для кого не секрет, — вежливенько осадил его Колосов. Они со Свидерко сейчас разыгрывали классический дуэт: добрый — злой. Точнее, «крикливый и непримиримый» Свидерко и «вежливый тихоня» Колосов — человек, с которым вроде бы на известных условиях можно договориться по-хорошему.

— Мой дядя отдыхает за границей. Вернется осенью. Вопросы какие к нему — пожалуйста! Тогда и спрашивайте.

— А у нас вопросы персонально к вам, Константин Михайлович.

— Коммерческий директор ты, да? — Свидерко прищурился недобро. — Никита, помнишь, как у Ильфа? «Фукс всегда сидел». Он тоже был комдиректор. Твой дядя закон попрал, а тебя — тебя, не его — лишат лицензии. А ежели чего и похуже накопают, чем твоя телятина, посадят.