(к Дидье)

Предупреждала я... палач сюда идет!

Дидье

(советнику)

Готовы, сударь, мы.

Советник

Которого тут имя

Гаспар де Саверни?

Дидье указывает ему пальцем на спящего Саверни.

(Палачу.)

Буди!

Палач

(трясет Саверни за плечо)

Клянусь святыми,

Он спит! Эй, монсеньор!..

Саверни

(протирая глаза)

Такой разрушить сон

Как ты осмелился?

Дидье

О, только прерван он.

Саверни

(еще в полудреме, замечает Марьон и кланяется ей)

В чудесном этом сне я видел вас, красотка!

Советник

Предали ль душу вы в господни руки кротко?

Саверни

Да, сударь.

Советник

(протягивая ему лист бумаги)

Подписать должны бумагу вы.

Саверни

(берет пергамент и пробегает его глазами)

А, это протокол... Что умер я, увы,

Свидетельствую сам потомкам в назиданье.

(Ставит свою подпись и снова просматривает протокол, потом берет перо, что-то исправляет. Писцу.)

Я вам подправил здесь кой-где правописанье.

(Палачу.)

Ты разбудил меня и спать уложишь вновь.

Советник

(к Дидье)

Дидье?

Дидье подходит. Советник передает ему перо.

Пишите здесь.

Марьон

(закрывая рукой глаза)

О боже, стынет кровь!

Дидье

О, эта подпись мне — такое наслажденье!

Стража окружает их, чтобы увести.

Саверни

(кому-то в толпе)

Пусть девочка пройдет! Прошу как одолженья!

Дидье

(к Саверни)

Мой брат! Вы для меня свершили этот шаг.

Обнимемся теперь.

(Обнимает Саверни.)

Марьон

(подбегая к нему)

А я вам разве враг?

О, поцелуй меня!

Дидье

(показывая на Саверни)

Сударыня, мы дружны.

Марьон

(протягивая руки)

О, как жестоки вы к той женщине недужной,

Что молит всех людей, колени преклоня,

Вам милость оказать, а вас — простить меня!

Дидье

(кидается к Марьон, задыхаясь, обливаясь слезами)

Так нет же, нет! Увы, разбито сердце это!

Нет, я тебя люблю — и. видно, без привета

С тобою не прощусь... И не по силам мне

Жестоким с виду быть, внутри горя в огне!

Люблю! Приди ко мне!

(Судорожно сжимает ее в объятиях.)

Умру я скоро. Надо

Мне высказать любовь. Вот высшая отрада.

Марьон

Дидье!..

Он снова самозабвенно целует ее.

Дидье

Приди ко мне!.. Теперь спрошу у вас,

Кто б равнодушно мог в такой жестокий час

Не попрощаться с ней, несчастной, нежной, смелой,

Которая ему так предалась всецело?

О, как я был неправ! Кто смеет пожелать,

Чтоб, не простив ее, пошел я умирать?

Приди ко мне, Мари! Из женщин всех на свете

(И мне сочувствуют сердечно вот все эти!)

Та, что любима мной, кому любовь верна,

Кого я сердцем чту — все это ты одна!

Затем, что ты была добра, нежна со мною.

Послушай, жизнь уже за смертной пеленою!

Пронзает ныне смерть все истины лучом,

И если ты лгала — ты неповинна в том!

Падение твое искуплено тобою.

Мать, верно, бросила дитя свое родное,

Как некогда моя... И даже быть могло,

Что продали тебя... О, подними чело!

Теперь внимайте все! В подобное мгновенье

Земля скрывается, как тень, как дуновенье,

И под своей ногой я чую эшафот.

Лишь истину вещать невинный может рот!

Небесный ангел ты, замаранный землею,

Мари, жена моя, возлюбленная мною,

Во имя господа, — к которому иду, —

Тебя прощаю я...

Марьон

(задыхаясь, в слезах)

Ах!..

Дидье

Дорогая, жду:

И ты меня простишь!

(Становится перед нею на колени.)

Марьон

Дидье!..

Дидье

(не вставая с колен)

Прости, родная!

Я злым с тобою был. Господь, тебя карая,

Меня тебе послал. Но ты меня оплачь...

О, как мне горестно, что был я твой палач!

Не покидай меня! Прости меня скорее!

Марьон

Ах!..

Дидье

Слово мне скажи и лоб сожми теснее.

Но, коль в волнении сердечной полноты

И слова вымолвить уже не можешь ты, —

Знак мне подай...

Марьон кладет ему обе руки на лоб. Он встает с колен и крепко обнимает ее с просветленной улыбкой.

Идем!

Марьон

(обезумев, бросается между Дидье и солдатами)

Безумье это! Или

Они, что я с тобой, Дидье мой, позабыли?

Но умертвить тебя я не позволю им!..

О, как вас умолять? Всем существом моим

Молю! И коль хранят доселе души ваши

Хоть что-то, что дрожит в ответ на слезы наши,

И если вас господь еще не проклял всех,

Вы не убьете, нет!..

(К собравшимся зрителям.)

Предупреждаю тех,

Что нынче вечером в дома свои вернутся:

Ни мать, ни сестры им уже не улыбнутся,

Но скажут: «Боже мой, какой великий грех!

Ведь вы могли спасти того, кто лучше всех!»

Что я умру с тобой, пусть знают все на свете,

И от стыда сгорят сейчас убийцы эти.

Дидье

Нет, дай мне умереть. Позволь мне это, друг!

Я ранен глубоко, — и этот мой недуг

Едва ли исцелим... в могилу горе спрячу.

Но если, милая, — ты видишь, как я плачу? —