глазами, не оценивая его в категориях Модерна, то мы обнаружим, что этот период являет собой Золотой век мировой истории. Средневековье — это самобытный уникальный расцвет традиционной политической антропологии: вера, подвиг, сила, доблесть, великие люди и героические свершения, породившие могущественные Империи и прекрасную культуру. Средневековье — это Золотой век человечества, такой красоты искусства, такого возвышения человеческого духа, такой широты подвигов и действий, такого напряжения исторического драматизма и духовной полноты, такого расцвета религии и сакральности не знала, пожалуй, ни одна другая эпоха. А если в ней и было что-то нехорошее, то совершенно не обязательно его восстанавливать. Средневековье — это лучшее, что было у человечества, и поэтому возврат в Средневековье — это прекрасно!

Если попытаться оценить критично варианты развития нынешнего, современного (перешедшего из Традиции в Модерн) мира, то мы сможем обнаружить либо волевой, добровольный, осмысленный возврат к Средневековью в его лучших для нас проявлениях, к своему Средневековью; либо мы попадём в чужое для нас Средневековье, например, в Средневековье всё более наступающего исламизма — современной версии ислама взятого в его самых выхолощенных, модернизированных формах, при этом приправленного элементами средневековой жестокости, нетерпимости и коварства. Но даже если взять и традиционные формы ислама, а также других традиционных культур и цивилизаций, то и в этом случае получится не лучший вариант для Европы. Как писал по этому поводу Рене Генон: «Для Запада будет гораздо лучше, если он создаст цивилизацию, приспособленную к его собственным условиям, что убережёт его от более или менее болезненной ассимиляции теми традиционными формами, которые ему не подходят» [119]. Есть и ещё вариант — взять всё самое негативное из Средневековья: насилие, грязь, мрак, взаимную вражду, нетерпимость к инакомыслию, жестокость, — и приложив всё это к нынешней версии современного общества Модерна, получить ту его версию, к которой стремительно и катится нынешний всё более вырождающийся Запад, с тотальным падением ментального уровня, обескультуриванием и культивированием самых низменных и порочных человеческих черт. То есть выбор Запада, по большому счёту, заключается не в том к Средневековью он стремится или нет (ответ здесь уже очевиден — к Средневековью, к концу Модерна, в любом случае), а к какому Средневековью: к своему или к чужому? Именно в этом заключается вопрос не только для нынешней Европы, но и для нас.

У России тоже переживала своё Средневековье — блистательное и величественное в своём высоком Духе. Средневековье московского царства Ивана Грозного, опричнины, доктрины «Москва — Третий Рим», симфонии властей и принятия православной миссии спасения мира, переноса Катехона от Византийской Империи на Святую Русь, из павшего Константинополя в Москву. Это наше Средневековье, наша новая русская Империя. К нему, а не к его европейской версии и надо возвращаться, со всеми лучшими его проявлениями в сфере Духа, Святости, и спасения. Иначе мы, как и Европа, окажемся где-то на периферии чужеродного для нас средневекового халифата или в центре глобальной человеческой помойки выродившегося до предела нынешнего Запада. Наша дилемма — либо русское Средневековье Руси сакральной, либо место в отбросовых формах всё более наступающего на нас «Средневековья», порождённого Модерном, в качестве порабощенных народов, среди свалки отходов, каменных джунглей одичалых мегаполисов и выгоревших пустынь с опалёнными нынешней выродившейся «Цивилизацией» аборигенами. К такому «Средневековью» движется, например, нынешняя Американская «Империя». Она строит своё «Средневековье», причём то, которого, у этой страны никогда не было, замахнувшись, при этом, на глобальные масштабы. Сегодня американцы грезят о мировой «Империи» в худших проявлениях «Средневековья», с его крестовыми походами, геноцидом целых народов, разрушением цивилизаций. И в этом американском «Средневековье» всем остальным — кто не присягнул американскому гегемону — уделена далеко незавидная роль.

Таким образом, альтернативы Средневековью нет, а возврат к Средневековью — это и есть смысл Постмодерна, построенного на преодолении и отмене исчерпавшей себя парадигмы Модерна со всеми её чудовищными извращениями, с нигилизмом и отрицанием всего нематериального. И то, что происходит сегодня в Европе — это последняя точка в конце Модерна. Это не столкновение цивилизаций, а конец одной из цивилизаций — современной западной цивилизации. Её больше нет, хотя она пока агонизирует, и может агонизировать так ещё довольно долго в масштабах человеческой жизни, но не в масштабах истории. В России последними носителями химеры Модерна всё ещё остаются постаревшие сотрудники советских НИИ, военные пенсионеры и бывшие партаппаратчики, закончившие институт марксизма-ленинизма. В них всё ещё теплится Модерн. А больше никакого Модерна нет. Всё давно уже движется сквозь Постмодерн в Средневековье. Впереди эпоха новых крестовых походов, новых Империй и новых элит. В Средневековье не было мировых войн, зато были варвары, которые время от времени Империи разрушали. И то, что происходит в Европе — это восстание варваров, пытающихся утвердится внутри разлагающейся вялой системы. Европейская цивилизация, которая долгое время считала себя цивилизацией Модерна, выдавая свои достижения за вершину «развития», оказалась ни чем иным, как догнивающими обломками былых Империй. История набрала такую скорость, что парадигмы человеческого бытия меняются практически мгновенно. Стоит один раз моргнуть глазом — и мы перемещаемся в иное смысловое пространство, где от привычного нам мира не остаётся и следа. Ещё раз — и мы откроем глаза у самого конца бытия. Конец уже близок, и то, что сегодня происходит в Европе — тому подтверждение.

Примечания

1

См. Локк Дж. Мысли о воспитании (1691) // Соч. в 3 т.: Т. 3. — М.: Мысль, 1988.

2

Бенуа де А. Четвертый номос Земли, Четвертая Политическая Теория и критика теории прогресса (консервативная альтернатива либеральной глобализации) // http://arcto.ru/article/1562.

3

Целью концепта является продвижение американского глобального лидерства. В его основе лежит точка зрения части американских элит, которые уверены что американское лидерство одинаково хорошо как для Америки, так и для всего мира.

4

Эпистема есть обусловленное исторически культурно-когнитивное подразумевание, совокупность правил и отношений в конкретных месте и времени, формирующих условия существования исторических форм культуры и знания. Эпистема включает набор дискурсивных практик, создающих аппарат производства знания.

5

Идеологема — эмоционально окрашенный квант идеологии, её составляющая единица, фрагмент.

6

Жан Боден, создатель концепции суверенитета, которая положена в основу Вестфальской системы мира, состоящего из суверенных национальных государств.

7

См. например: Тириар Ж. Евро-советская империя от Владивостока до Дублина // «Элементы», № 1, 1992; «Европа от Атлантики до Урала — это вся Европа, которая решает