Направить оружие против друзей — можно ли было представить что-то хуже, чем это? Но люди, ослепленные лживым сиянием маски Солнцеликого, без колебаний атаковали тех, с кем всего несколько минут назад готовы были стоять плечом к плечу. И Коул, несправедливо заклейменный предателем, находился сейчас в самом центре сражения. И барон Сильвен, и Лорри, обездвиженная и совершенно беззащитная…

Нет, нет, нет!

Алтарь подо мной вспыхнул, отзываясь на вырвавшийся из груди крик. Ярость, подхлестнутая отчаянием, выплеснулась, словно ревущее пламя.

И вместе с огнем пришло что-то еще.

Сила.

Безграничная. Необузданная. Невероятная.

Сила императорской крови, перешедшая к последней выжившей наследнице некогда могущественного рода правителей Айоны.

Боль — дикая, выворачивавшая наизнанку и одновременно очищающая, обновляющая — пронзила тело. Я сгорала в огне и рождалась заново, до краев наполняясь магией, которую мое тело просто не могло выдержать. Ярость, отчаяние, гнев и страх за близких сорвали все защитные преграды, и сила хлынула в меня неудержимым потоком.

Рана на запястье затянулась, не оставив следа.

Тело выгнулось, пронзенное тысячами молний — красных, оранжевых, желтых, зеленых, серебряных, синих, сиреневых…

Глаза распахнулись.

Железные обручи взорвались облаком пыли.

Но я не упала. С таким количеством силы удерживать себя в воздухе было проще простого. И не просто удерживать.

Летать.

Восходящий поток воздуха подхватил меня легко, как пушинку, вознося над алтарным камнем и полуразрушенным залом.

И я увидела все.

Коула, прижатого к камням бывшими соратниками.

Лорда Сильвена, прикрывавшего мерцающим щитом Лорри, и сверкающие магические нити, опутавшие тело графини.

Людей, сцепившихся в бессмысленной схватке.

Мертвого Императора, лежавшего в неестественной позе на полу, куда бросила его магия лорда Голдена. Рыхлый, полноватый, с оплывшим некрасивым лицом, искаженным гримасой ужаса, он совершенно не соответствовал тому образу величественного правителя Айоны, каким казался благодаря лучезарной маске.

И две светящиеся фигуры — лже-Солнцеликий и Луноликая бок о бок с огромной рысью — обменивавшиеся магическими ударами со скоростью, не доступной мастерам одной стихии. Камни разбивались о воздушную стену, огненные шары гасились потоком воды, плети плюща разрывала когтистая лапа северного зверя. Зеленые, желтые, синие вспышки сменяли друг друга… но было очевидно, что мнимое равновесие не продлится долго. Лорд Γолден был старше, опытнее, сильнее. В его крови текла сила, отнятая у самого Императора, тогда как Луноликая, мастер над зверем от рождения, получила способности через магию брачного ритуала.

Но ничто не могло сравниться по чистоте и яркости со светом истинной магии наследницы императорской крови.

Моей крови.

На мгновение все застыло. Два десятка людей замерли в оцепенении при виде девичьей фигурки, появившейся будто из ниоткуда в ореоле радужного сияния. Зрением, обостренным магией до предела, я заметила смятение, промелькнувшее в ярко-синих глазах лже-Солнцеликого.

А в следующую секунду он ударил.

Сила семи стихий, отлитая в три светящихся копья, устремилась ко мне, Коулу и Лоррейн, готовая сокрушить любую защиту.

Но я оказалась быстрее.

— Не-е-ет!

Чистая энергия, оглушающая и ослепляющая, вырвалась на свободу вместе с диким нечеловеческим криком, круша и сметая все на своем пути. Лже-Императора впечатало в стену, а вместе с ним Императрицу, Лорри и остальных, кто еще держался на ногах. Выпущенные лордом Голденом копья силы рассыпались снопом безвредных искр. Щиты погасли. Путы Лоррейн исчезли.

А потом пришла боль.

Отдача невероятной силы буквально разрывала меня на части, но магия, бурным потоком текущая в крови, мгновенно собирала тело заново, чтобы вновь окунуть в агонию неконтролируемой силы. Из груди вырвался крик, не столь разрушительный, как первый, но не менее болезненный. Я захлебывалась, задыхалась от силы, ее было слишком много, слишком тяжело было сдержать ее внутри…

Удар.

Я не поняла, как отразила его — магия, управлявшая моим телом, сделала все сама, впитав сверкающую молнию лже-Солнцеликого. И тогда лорд Голден ударил снова и снова, не забывая одновременно наседать на Императрицу и ее немногочисленных защитников.

Снова, снова и снова.

Камни сменялись хлесткими плетями растений, прораставших сквозь пол и стены, растения — водой, ветром, молниями. И даже огонь, некогда покорный моей воле, с ревом набрасывался на меня, желая поглотить в пламени.

Стремительно, яростно, беспощадно.

Если бы не регенерация и магия императорской крови, я умерла бы еще много раз, не выдержав натиска лже-Императора.

— Эви! — оттолкнув нападавших на него сослуживцев, Коул бросился ко мне, но был вынужден укрыться за камнем от шквального ветра, выпущенного лже-Солнцеликим. Лорри спряталась рядом, выставляя воздушный щит, но разве могла графиня сравниться по мощи с магией, украденной у самого Императора?

— Используй силу, Эв! — перекрикивая грохот сражения и рев ветра, выпалила Лоррейн. — Ты принцесса крови, эта сила твоя по праву. Ты сможешь!

Нет.

Принимая на себя удары лже-Императора, обрушивая в ответ чистую магию, я уже понимала, что не справлюсь. Сила семи стихий не была мне родной, я не оттачивала мастерство с детства и не готовила свое тело с помощью древних ритуалов, как это делала будущая Луноликая. Магия разрывала меня изнутри, не давая ничего, кроме невыносимой боли.

Я не знала, как подчинить ее.

Все, что мне было нужно — это защитить тех, кого я любила, и разорвать порочный круг лжи, приведшей к тому, что под маской Императора оказалось настоящее чудовище. И я не могла, просто не могла позволить герцогу Голдену обмануть всех.

Глубоко вздохнув, я собрала вокруг себя бушующую, пульсирующую силу и сделала то единственное, что считала правильным.

— Моя жизнь принадлежит Айоне, — мой голос, отраженный от стен, загрохотал между сводами, заставив всех повернуть головы. — Моя кровь принадлежит Айоне. Моя магия принадлежит Айоне. И я отдаю их без принуждения и по собственной воле леди Гвеновид, первой Императрице Айоны. Да будет так!

Алтарь вспыхнул, признавая новую правительницу.

Свет, вырвавшийся из моей груди, на короткое мгновение соединил меня, Луноликую и лже-Императора крепкой ослепительной нитью.

В ярком сиянии, с которым не могла соперничать ни одна маска, иллюзии стерлись, и я увидела явственно, до мельчайшей черточки, истинный облик лорда Голдена. Породистое лицо красивого мужчины без возраста старело на глазах, а из радужек, некогда пронзительно ярких, стремительно уходила царственная синева, перетекая вместе с украденной магией Императора в новую правительницу Айоны. Темные вены проступили сквозь тонкую кожу. Покрасневшие глаза потемнели от ярости.