— Это, как я догадываюсь, мне в наказание?

— Насколько я понимаю, ты не хотела впутывать в эти дела Дениз, — успокоил ее Ребус, — но что касается Тенча, сдать его нам ты была просто обязана.

— Только не забывай, Джон, — вмешалась Шивон, — что именно муниципальный советник спас меня от побоев в ту ночь в Ниддри.

Ребус кивнул:

— Желаю хорошо провести время на концерте.

Шивон снова пристально посмотрела на Эллен Уайли:

— Ты в моей команде, Эллен. Если я узнаю, что ты что-то еще скрываешь…

— Поняла-поняла.

Шивон вдруг о чем-то задумалась:

— Постоянные посетители сайта «СкотНадзор» когда-нибудь встречались?

— Это мне неизвестно.

— Но ведь они могли контактировать друг с другом?

— Очевидно, могли.

— Тебе было известно, что твой корреспондент — Гарет Тенч, до того как ты его увидела?

— В первом мейле он сообщил, что живет в Эдинбурге, а письмо подписал своим настоящим именем.

— А ты сказала ему, что служишь в уголовной полиции?

Уайли кивнула.

— К чему ты клонишь? — спросил Ребус.

— Пока сама не знаю, — ответила Шивон и принялась собирать вещи.

Ребус и Эллен наблюдали за ней. Помахав им через плечо, она наконец ушла.

Эллен Уайли сложила газету и сунула ее в мусорную корзину. Ребус, налив в чайник воды, включил его в сеть.

— Я могу сказать тебе, о чем она думает, — предложила Уайли.

— Значит, ты умнее меня.

— Ей известно, что убийцы не всегда работают в одиночку. Ей также известно, что иногда они нуждаются в поощрении.

— Эллен, это выше моего понимания.

— Да брось, Джон. Ведь я тебя знаю не один день, поэтому уверена, что и ты думаешь так же. У человека, который решил убивать извращенцев, может возникнуть потребность рассказать об этом — либо до, чтобы его вроде как благословили, либо после, чтобы облегчить душу.

— Ясненько, — проговорил Ребус, расставляя чашки.

— Тяжело работать в команде, когда тебя в чем-то подозревают…

— Эллен, я и вправду ценю твое желание помочь, — сказал Ребус, потом, секунду помолчав, добавил: — Если это искреннее желание.

Она вдруг вскочила со стула, уперев руки в бока. Кто-то когда-то говорил Ребусу, что такой позой человек хочет показать окружающим, что он более сильный, более грозный, менее уязвимый…

— Ты думаешь, — обиженно объявила она, — что я торчу здесь полдня только для того, чтобы защитить Дениз?

— Нет… хотя я знаю, что люди могут пойти на многое ради семьи.

— Как Шивон ради матери?

— Только давай не будем притворяться и убеждать друг друга в том, что мы не поступили бы так же.

— Джон… я здесь потому, что об этом попросил ты.

— Я же сказал, что ценю твою помощь, но штука-то в том, Эллен, что нас с Шивон вышибли отсюда. Нам нужен помощник, который будет нашими глазами и ушами. Помощник, которому мы можем полностью доверять.

Он насыпал по ложке кофе в две оббитые кружки, понюхал молоко и решил обойтись без него. Возясь с кофе, он давал ей время подумать.

— Хорошо, — наконец проговорила она.

— Больше никаких секретов? — спросил он. Она покачала головой.

— Ничего не хочешь мне рассказать?

Она снова покачала головой.

— Хочешь присутствовать, когда я буду допрашивать Тенча?

Она удивленно вскинула брови:

— И как ты собираешься это сделать? Тебя же отстранили, ты что, не помнишь?

Ребус скорчил гримасу и постучал себя по лбу.

— Кратковременная потеря памяти, — объяснил он. — В моем положении это естественно.

Выпив кофе, они приступили к работе: Ребус загрузил ксерокс бумагой; Уайли спросила, что ему нужно распечатать из компьютера. Зазвонил телефон; кто-то был настойчив — повесил трубку лишь после шестого или седьмого звонка; они не прореагировали.

— А кстати, — вдруг объявила Уайли, — ты слышал? Лондон выбран местом Олимпиады.

— Вот шума-то будет…

— На Трафальгарской площади уже пляшут. Париж, значит, прокатили.

— Интересно, как отреагирует на это Ширак. — Ребус посмотрел на часы. — Сейчас как раз гости идут к столу, за которым будет председательствовать королева.

— А рядом будет непременно восседать Тони Блэр с его улыбкой Чеширского кота.

Ребус усмехнулся. Да, а «Глениглс» будет потчевать французского президента лучшими шотландскими блюдами. Ему вспомнились события сегодняшнего дня… он находился всего в нескольких сотнях ярдов от этих могучих правителей… таких же, впрочем, уязвимых, как и все остальные, о чем свидетельствовало падение Буша с велосипеда.

Раздался стук по дверной панели: в проеме открытой двери стоял дежурный полисмен.

— К вам посетитель, сэр, — доложил он, указывая глазами на стоящий возле Ребуса телефон.

— Мы не стали брать трубку, — объяснил Ребус. — Кто он такой?

— Это женщина, фамилия Уэбстер… Она надеялась, что сержант Кларк еще здесь, но будет не против поговорить и с вами.

За сценой «Последнего рывка» царило волнение.

По слухам, с проходящей неподалеку железнодорожной линии была выпущена ракета, немного не долетевшая до цели.

— Начиненная красной краской, — сообщил Бобби Грейг.

На сей раз он был в штатском: в выцветших джинсах и потертой джинсовой куртке. Несмотря на проливной дождь, который промочил его до нитки, выглядел он счастливым. Шивон переоделась в черные вельветовые брюки, бледно-зеленую футболку и мотоциклетную куртку, купленную недавно в «Оксфаме». Увидев ее в таком прикиде, Грейг не смог сдержать улыбку.

— Вот это да! — воскликнул он. — Как бы вы ни нарядились, все равно видно, что из уголовки!

Шивон и не подумала отвечать. Ее пальцы сжимали ламинированный бэджик, висевший у нее на шее. Там на фоне абриса Африканского континента красовалась надпись: «Разрешен проход за сцену». Звучало солидно, но Грейг поспешил разъяснить, каково ее место в здешней иерархии. На его бэджике значилось: «Проход без ограничений», но было еще два более высоких уровня: VIP и VVIP. Она уже видела Миджа Юра и Клаудию Шиффер — оба относились к категории VVIP. Грейг представил ее организаторам концерта Стиву Доузу и Эмме Дипроуз — несмотря на погоду, эта пара смотрелась шикарно.

— Потрясающая программа, — сказала им Шивон.

— Спасибо, — поблагодарил Доуз.