А потом, совсем уже потом, часов в восемь, пошли out, как здесь принято называть выход из дома с целью развлечься. И не в «Стэйсиз», а чуть дальше, в клаб-хаус марины, в «Лэйк Сайд грилл», где получили прекрасный ужин, пусть и не слишком изысканный. Но салат был хорош, стейк вообще великолепен, бутылка калифорнийского вина выше всяких похвал, и крем-брюле на десерт… даже комментировать не надо. И место действительно выглядело как ресторан, а не как попытка такой изобразить, как было в Отстойнике. Тихая музыка, негромко говорящие люди вокруг, белые и зеленые скатерти на столах, прекрасное столовое серебро.

В общем, уходить даже не хотелось, сидели и сидели. И как мне кажется — не только мы одни.

— Хорошо тебе? — спросила Настя, отпив немного вина из бокала.

— Замечательно. Впервые поверил в то, что я с тобой дома. Не знаю насколько, но все же у нас есть дом, у нас есть озеро перед домом, есть лужайка, есть соседи…

— Лужайку постричь бы пора, — попыталась она вернуть меня на землю. — Если уж мы о лужайках, а то перед соседями стыдно, если мы еще и про них. Газонокосилка у меня есть.

— Постригу, — отмахнулся я, не давая сбить себя с умной мысли. — В выходные. В общем, у нас пока есть все признаки нормальной человеческой жизни достойных представителей среднего класса. В постапокалиптическом мире.

— А почему «пока»?

— Почему? — переспросил я. — Очень просто: ты помнишь, зачем нужны чужие федеральной власти? А здесь целый анклав чужих. Для нас анклав, если точнее, а для них, я думаю, это заповедник.

Настя вздохнула.

— Ты об этом ни с кем не говорил?

— Пока нет.

— Почему?

— Потому что меня федералы ищут в особом порядке. Слишком откроешься — рискуешь стать разменной монетой. Кто-то попытается что-то выторговать за наш счет. Люди разные, а когда их жизнь прижмет, они становятся еще… разнее.

Она пожала плечами, затем сказала:

— Не так уж трудно тебя найти. Хотя бы по маршруту до Вайоминга. Куда ты мог оттуда направиться? Только сюда. А ты даже имени не изменил. Ну и какой смысл так скрываться?

— Никакого, наверное.

Не знаю я, на самом деле, почему я пока еще ни с кем об этом не разговаривал. Скорее всего потому, что всегда в новом месте я пытаюсь понять местный расклад сил и только потом что-то делать. Кто тут главный? Владелец «Хаски Энерджи», никакого сомнения. А какой он? Что ему нужно? Какие у него планы? А черт его знает, не пойму пока. Вот и не хочу вылезать.

— Уоррен, — вдруг сказала Настя, словно прочитав мои мысли. — Он немолод. Если ты скажешь, что ему прибавилось жизни раз в десять…

— А если нет? Если не прибавилось?

— А Теренс тебе на твои вопросы ответил?

Да, от ответов Теренса зависит многое. Даже для него самого.

— Теренс прилетит в воскресенье, — сказал я. — И развитие рака у него все же остановилось.

— Этому может быть какая-то другая причина.

— Может. Поэтому я пока сомневаюсь, мне нужны другие подтверждения.

Теренс да, должен в этом покопаться. Он не просто обещал, ему это нужно больше всех с его раком. Если все то, что я просил его узнать, подтвердится, то… то да, время тогда для нас течет по-другому. И это становится моим капиталом. С чем, наверное, можно идти к Уоррену. Но это не значит, что надо вываливать ему все и обо всем, — все равно сперва весь разговор продумать надо и о самом Уоррене справки бы навести.

— И мы с тобой, — напомнил я. — Они хотят меня, но думаю, что они не знают о тебе. Узнают — захотят найти обоих.

— Чем это нам грозит?

— Чем угодно. — Я посмотрел в окно, на черного кота, неторопливо и важно переходящего дорогу. — Нас могут просто обменять. Федералы могут предложить Уоррену контракт, например. На закупку нефтепродуктов. И он нами расплатится. Это как вариант. Есть и другие варианты.

— И насколько они оставят в покое анклав, если те отдадут нас?

— Не оставят, я думаю, — ответил я честно. — Им нужна кровь, нужны сыворотка и вакцина. Я их не осуждаю, им надо спасать своих людей. Но участвовать в этой схеме спасения не хочется. По крайней мере в той роли, которая нам отводится по сценарию.

— А что делать им? — Настя кивнула куда-то за окно, подразумевая население городка.

— Не знаю. И они пока про это не думали. Они просто не знают.

— Надо сделать так, чтобы узнали. Как можно быстрее.

— Кто здесь вообще кто? Кто люди Уоррена?

— Мэр, — сразу сказала Настя. — Мэр Роджерс. Уоррен его просто назначил, когда город организовывался, первые выборы будут этой зимой. Дэйв Краусс. Дэйв близок к нему и даже живет рядом.

— Дэйв Краусс — наш «главнокомандующий». Ну да, разумно, если ты рулишь анклавом, то главный silovik, — я оттенил это слово акцентом, — должен быть тебе лоялен.

— Шериф Маклоски тоже его человек, выборы будут зимой. В принципе, все местное начальство в той или иной степени. Но тебе я рекомендовала бы подойти к Уоррену через Дэйва, он мне всегда казался прямым и честным человеком.

— Когда дела запутаны, прямота и честность могут оказать медвежью услугу, — вздохнул я. — Помнишь, как мы Ивана опасались? Как бы он по честности и прямоте своей чего-то не наворотил.

— Но ничего же не случилось после того, как он все узнал?

— Ну все он не узнал, предположим, — усмехнулся я. — До него довели в части касающейся, не больше. Впрочем, я и сейчас больше этого никому «доводить» ничего не хочу. В общем, надо обживаться здесь, но думать над тем, что делать дальше, если обжиться нам не дадут.

— А ты думал?

— Думал. Но ни до чего конкретного пока не додумался.

И думать ведь не хочется. Сегодня днем радовался как нетрезвый ребенок тому, что вроде какой-то дом у меня появился, тому, что осел наконец-то, а сейчас дошло, как все это может быть призрачно и мимолетно. Все здесь под угрозой, а мы еще и под двойной. И опять надо придумывать пути отхода, запасной аэродром и все такое.

А куда мы можем податься? Я не знаю. В Вайоминг? Если ненадолго. Любой нефедеральный анклав все равно от федералов зависим. Везде есть люди с Синдромом, и всем нужна сыворотка. Сыворотка есть у федералов.

А насколько вообще ее трудно производить, интересно? Нет, я просто интересуюсь, пока ничего серьезного. Ну например, этот анклав наладил добровольный сбор крови и производство сыворотки. Что это даст? Нет, а действительно, чего можно добиться?

Тот же Вайоминг станет куда менее зависим от федералов, так? И с теми же федералами можно будет договариваться. Если они захотят договариваться. Почему могут не захотеть? Потому, например, что у них сейчас монополия, и как следствие — они могут подчинить себе все организованные анклавы. Просто пригрози не поставлять сыворотку — и те будут согласны на все. А мы в таком случае можем монополию нарушить. И тем самым федералов сильно разозлить, и не просто разозлить, а вызвать у тех острое желание восстановить статус-кво.