— Значит, вы просто изучили его прошлое и стали искать человека, который мог бы совершить то, что удалось ему. — Я пристально посмотрел на короля. — Но я не ослышался — вы сказали: «три года»?

Король кивнул:

— Время течет по-разному в наших мирах. Я искал человека, который был бы достаточно себялюбив, с ярко выраженной индивидуальностью, которая не дала бы ему пойти на компромисс ни с какой группой людей, но позволила бы устоять перед любыми искушениями.

Я отступил и принялся трясти головой.

— Нет. Ни за что. Это не я. Нет!

— Да, — стальным голосом прервал мои вопли Король-Паук. — Однако в плане была одна загвоздка. Человек, который настолько поглощен, буквально одержим желанием сберечь себя как личность, не станет служить ни Злу, ни Добру. Его зацикленность на себе самом может увести его на путь самокопания.

Ага. Вот это куда больше на меня смахивает.

— Это не такая уж большая беда, — негромко сказал я. — Вот самовозвеличивание сохранению моей личности здорово бы повредило. И мне бы хотелось, чтобы где-то было четко записано, что меня никто не вербовал.

— Возьму на заметку, — кивнул король. Глаза его сверкнули, и мне показалось, что эти мои слова действительно кто-то где-то записал, причем кто-то, о ком я и знать не желал. — На заметку возьму, — подчеркнул он, — однако ты таки «завербован».

— Конечно! — вырвалось у меня. — Вы же все распрекрасненько знаете, а? Поставили у меня на пути всех этих замечательных людей! Связав меня по рукам и ногам!

— Вот в этом я действительно повинен, — признался король.

Вот ведь ублюдок. «Повинен». Да он гордился собой!

— А сами-то вы что делаете? — взорвался я. — Сидите себе туг и поглядываете! Как же вы можете называть себя силой Добра!

— В твоей вселенной и во многих других я был-таки силой Добра, — возразил король. — Хотя целей своих добивался хитростью и обманом, и это легло тяжким грузом на мою душу. Я смог заглянуть в твой мир, смог найти тебя и призвать. Для этого дела не подошел твой друг-чародей. Он слишком прочно связан с Добром и чересчур разборчив — нам бы с ним никогда не одолеть Сюэтэ. Но ты, с твоей решимостью ни с кем не объединяться, оставаться самим собой, готовностью, если надо, остаться в одиночестве — ты способен сразиться с системой, насаждаемой Сюэтэ. Системой, стремящейся подстричь все души, если можно так выразиться, под одну гребенку.

— Борьба с обезличиванием — это, конечно, замечательно. Но что-то мне с трудом верится, что вы не в состоянии мановением руки сбросить с престола любого порочного монарха — какого только пожелаете.

— Власть у меня есть, — согласился Король-Паук. — Власть, но не право. Если эти люди не желают другой королевы, какое я имею право вмешиваться?

Я изумленно уставился на короля. Мои спутники затаили дыхание.

Но тут до меня дошло:

— Дело ведь не только в королеве, верно? Ведь может получиться так, что ее преемник не станет лучшим правителем? Значит, от нового короля — никакого толка, если только он не изменит саму систему правления. Страна точно так же хорошо или так же плохо может управляться сама, безо всякого короля!

— Тамошняя властительница повсюду разместила чиновников и шерифов, — подтвердил Король-Паук.

Я нахмурился. Как же сорвать с лица этого человека маску бесстрастности? Попробовать повлиять на него силой собственных чувств?

— Ага — и вы довольны! Какой дивный способ правления, подумать только!

— Неплохой, если чиновниками руководить. Если ими будет руководить неглупый монарх с добрыми намерениями, они могли бы в значительной мере укрепить страну, сохранить мир и повысить благосостояние граждан.

— Ну совсем как Иосиф в Египте, — пробурчал я, — который сберегал зерно на случай стихийных бедствий. Ваша цель такова, не правда ли? Чтобы никто не голодал, не ходил в лохмотьях, не спал на улице?

На этот раз король, кивая мне, улыбнулся.

— Но ведь этого недостаточно. — Я нахмурился. — Никто никому не обязан кланяться только из-за того, что его настигнет бич надсмотрщика. Никто не обязан выполнять работу, если он этого не желает. Если он может найти дело, которое ему нравится больше!

— Никто не обязан вступать в брак с тем, с кем не хотел бы связывать свою жизнь, — негромко подхватила Анжелика.

— И все должны быть свободны в поиске собственного пути к Царствию Небесному, — добавил Жильбер. Король-Паук обратил свое внимание на этот тезис.

— Свобода стремления к Царствию Небесному — в душе у каждого, сквайр. Бремя земной жизни этому не помеха. Мирская свобода здесь не поможет.

— Отчасти это верно, — согласился Фриссон. — Но как быть, когда люди живут в духовной агонии, ваше величество, — так, как они живут в Аллюстрии? Если они пытаются жить по законам морали, на них тут же изливаются миазмы Зла, их пытают приспешники Ада. Жизнь простых людей не должна превращаться в Ад на земле.

Гремлин явно с интересом прислушивался.

Король опустил голову, сверкнул глазами.

— Верно говоришь, — сказал он. — И власти колдовства должен наступить конец. Однако виновата в этом сама Сюэтэ, а не форма ее правления. Правоверный монарх, преданный добру, может преобразить эту кучу чиновников в силу, служащую добродетели.

— Но законного короля не вернуть! — возразил Фриссон. — Наследника не отыскать! А если бы он и нашелся — Сюэтэ его бы сразу же угробила!

— Так разыщите его и возьмите под защиту, — сказал Король-Паук, и в голосе его прозвучала обреченность. — Возведите его на престол. Чиновники, между прочим, — блюстители закона, а закон защищает слабых от посягательств сильных.

— Если только законы не писаны сильными для защиты собственных интересов, — уточнил я.

Король хмуро глянул на меня и перевел взгляд на Фриссона.

— Тот, кто обретает свободу и устремляется на поиски своей судьбы, порой может заблудиться и приходит в конце концов к собственному разрушению.

— Свободные или пленные — люди в любом случае сами отвечают перед Богом за чистоту или загрязненность своей души, — просто ответил Фриссон. — И когда настанет Судный День, ни за кого не ответит перед Господом его хозяин.

— И что же, господин будет препятствовать своим подданным, если он несправедлив и порочен?

— Будет, — уверенно заявил Фриссон, — если мучает несчастных незаслуженно.

— Всякая жизнь — это испытание для души, если церковники говорят правду, — возразил Король-Паук. — И испытания эти ниспосылает Господь — каждому по силам. Выстоять в этих испытаниях — значит обрести Царствие Небесное.

— Но разве цель короля состоит не в том, чтобы по возможности скрасить жизнь своего народа? — встрял я. — Пусть он оставит Господу раздачу испытаний.