нервов”, как и значилось в первоначальном тексте перевода В. П. Карпова. Мы исправляем здесь и далее “нервы” на “жилы”, поскольку нервы как таковые, тем более их функции, в античности еще не были известны, а если их и наблюдали как анатомические образования, то называли “каналами” (“порами” и т. п.; вспомним, что еще и для Декарта нервы — это трубочки, по которым струится воздух или “животные духи”).

12

Некоторые живые существа имеют все части, одинаковые друг с другом, некоторые же — различные — “существа, имеющие все части, одинаковые друг с другом” — это организмы одного и того же вида (см. след. примеч.). Так, у одной лошади (пример из данного параграфа) глаза, кости и т. д. “таковы же”, как у другой: подразумевается, в той степени, что обеих можно отнести к одному виду. Те “некоторые”, у кого части “различные”, — это индивидуумы из различных родов (см. след. примеч.) или же, если различие чисто количественное (§ 3), из одного рода, но разных видов.

13

...много видов рыб и птиц - “вид” (eidos) здесь упомянут в смысле отчасти родственном современному, хотя, конечно, гораздо более расплывчатом. Напротив, под “родом” (genos) имеется в виду нечто далеко выходящее за границы “рода” современных систематиков: во всяком случае, это отнюдь не единица, промежуточная между видом и семейством. Более того, аристотелевский genos вообще есть категория логическая, а не систематическая в современном смысле, хотя исторически “род” систематиков развился в конечном счете из того же genos. “Для Аристотеля не стоял вопрос, есть ли, допустим, орел genos или eidos, он мог быть тем либо другим сообразно тому отношению, в рамках которого его рассматривают” (Meyer, S. 348). В этой связи давно вставал вопрос о том, как же переводить genos (для eidos в данном контексте имеется практически один эквивалент: “вид”). Предлагалось переводить его словом “класс”, но это ограничивает genos одним лишь крупномасштабным уровнем, как будто бы Ар. имел в виду исключительно такие группы, как насекомые, млекопитающие, птицы и т. п. или, употребляя его номенклатуру, как “яйцеродящие двуногие с перьями”, “живородящие четвероногие с волосами” и т. д. Конечно, такое ограничение неправомерно. Достаточно вспомнить о “роде голубей”, “роде пчел” (кн. первая, § 11–12), “известном роде быков” (кн. вторая, § 63), “одном роде зайцев” (кн. вторая, § 72): все это явно не классы в смысле таксономии. Ныне употребительные терминология и номенклатура развивались в биологии XVIII–XIX ее. в значительной мере независимо от аристотелевского концептуального аппарата, но на основе его элементов. Сейчас же довольно сложно подыскать абсолютный эквивалент аристотелевскому genos в каком-либо одном языке, включая новогреческий. Но “род” все же ближе к логической первооснове термина, хотя и при такой передаче не следует путать аристотелевский “род” с признаваемыми современной систематикой родами наподобие Talpa L. (крот), Giraffa Bnmnich (жираф). Однако это и не трудно, потому что такая ассоциация обычно не возникает; напротив, при передаче “класс” легко представить себе, что речь идет о насекомых, птицах и т. п., между тем как Ар. имеет в виду скорее нечто близкое к современному “таксон”. Излишне, быть может, добавлять, что передача genos через “таксон” (неологизм XX в.) также невозможна, на сей раз уже по правилам стилистики. Итак, целесообразен перевод genos через “род”.

14

...части, тождественные... по аналогии... — примеры, сопровождающие это утверждение, разнохарактерны и не вполне равноценны, что можно понять, учитывая, что здесь мы сталкиваемся с первым в истории теоретико-биологической мысли сознательным применением категории “аналогичное”. Руку и клешню, костную чешую рыб и перья и с современной точки зрения можно счесть случаями аналогии; напротив, ноготь и наружная часть копыта, кость высших позвоночных и “колючие” кости рыб — это уже части не просто аналогичные, но с эволюционной точки зрения также и гомологичные, т. е. имеющие общих исторических предшественников. В других местах Ар. говорит об “аналогах” и “аналогии” в менее терминологическом значении, употребляя сочетание ana logon в том смысле (“соответственное”, “относящееся сюда же”), как оно встречается еще у Платона. В главе III есть уже существительное “аналог” (analogon — пишется одним словом); в позднейших логических трудах Ар. то же analogon означает уже равенство отношений, пропорцию. Наблюдая этот процесс “терминологического движения”, мы как бы присутствуем при рождении термина analogia из нетерминологического сочетания ana logon. Принято также считать, что именно здесь в ИЖ (кн. первая, § 3, 4) наряду с ОВЖ (693Ь сл.) и отчасти в трактате “О движении животных” впервые было введено понятие структурной гомологии как чего-то противостоящего функциональной аналогии или простому структурному сходству (Bodenheimer, р. 11). В § 2, 3 кн. восьмой Ар. идет дальше и распространяет принцип аналогии на свойства уже не только морфологические, но и этологические, на сходство “искусства, мудрости и понимания” у человека со сходными, хотя и стертыми “лишь аналогичными проявлениями у других животных”.

15

Влажны или всегда, или пока находятся в природных [условиях]... — в понимании этого места имеются расхождения. Ар. говорит, что кровь и т. д. влажны “всегда”, “вообще”, пока они существуют, а перестав быть влажными, они перестают и быть самими собой, утрачивают свою сущность, прекращают существовать. Отсюда перевод “всегда”, т. е. “всегда, пока они есть”. Последующие слова “пока находятся в природных [условиях]” были поняты по-разному уже ранними латинскими переводчиками и комментаторами ИЖ. В переводе Газы читаем: “quamdiu sunt in sede sua naturali” — “пока они находятся на своем естественном месте”; напротив, у Скалигера: “пока они сохраняют свою природу”. В последнем варианте holo:s становится, по существу, тавтологической добавкой. AW, считая правым Газу, обосновывают это тем, что Ар. понимает здесь “фюсис” как “живой организм”. Однако такого понимания в других местах у Ар. не зафиксировано, и даже если бы оно здесь встретилось, перевод “фюсис” через “естественное место”, как у Газы, был бы неверен. Скорее предположенное AW понимание включало бы два оттенка: указание на то, что жидкости организма сохраняют влажность по крайней мере до тех пор, пока они не изъяты из этого организма как своего природного вместилища; и на то, что, будучи заключены в этом вместилище, они удерживают свою природу. Отсюда попытки передать оба эти — оттенка, например у Камюса: “Tant qu'elles demeurent dans leur etat naturel”; или, как видим, у Карпова, конъектура которого (“условиях”) здесь больше подходит, чем “dans I'etat” Камюса.

16

...лимфа... — в оригинале “ихор”; в древнейшем словоупотреблении — жидкость, которая течет в жилах богов и бессмертных героев. Еще