– А где Милян Маркович? – спросил Царёв, когда Ягушевская пришла объявить о замене.

– А это вам знать не обязательно, – с очаровательной улыбкой ответила Барбара Збыславовна. – В дела волшебников нос совать опасно, Царёв. Можно голову потерять.

– Не пугайте! – засмеялся он. – Мы тут только рады, что профессор Бормотун решил передохнуть. Он ведь на Мальдивы уехал? С какой-нибудь фотомоделью?

Студенты засмеялись. В другое время я бы тоже посмеялась – Облачар и фотомодель! Красавица и чудовище! Но смешно не было. Или не было настроения для смешного.

Ягушевская погрозила Царёву пальцем и, проходя мимо меня, сказала:

– Вашу фотографию не нашли, Краснова. Но, возможно, всё не так трагично, как вам показалось.

Я кивнула, ничего не ответив. И так было понятно, что вряд ли Кариночка прячет мою фотку под подушку. Ещё меньше поводов для смеха.

Анчуткин плюхнулся за стол рядом со мной и впервые за последнее время заговорил – тихо, таинственно:

– Облачара схватили особисты. Это он привел в институт не зарегистрированную особь класса «Эс».

Привел зохака?..

Я вспомнила, как однажды вечером Облачар открывал калитку лже-Быкову. Я видела это, когда сбегала к ректору. И вообще… эти двое постоянно ходили вместе. Кто показывал зохаку институт? Облачар. Кто говорил: мне нужны гарантии? Опять Облачар. Какие такие гарантии?

– Борька, что происходит? – спросила я, посмотрев в глаза Анчуткину. – Ты-то откуда это знаешь?

– Не знаю, – он наивно вытаращил глаза. – Но теперь тут везде особисты, охраняют институт. Снаружи, прям, цепью стоят. Я сам видел.

Значит, Кош Невмертич перед отставкой решил зачистить всю нечисть под ключ. Поймают зохака, уже поймали Облачара. Но остался кое-кто третий, в этом я была уверена. Вольпина. И никто меня не убедит, что она ни при чем.

– Не там охраняют, – процедила я сквозь зубы и спросила: – А ты сам как?

Он покосился на меня.

– Знаю, с отцом поговорил, – сказала я небрежно.

Анчуткин повесил голову, но я и не ждала от него ответа. Главное, чтобы опять орать не начал. Но тут Борька нашарил мою руку под партой и сжал.

Больше мы ничего друг другу не говорили, но это быстрое рукопожатие связало нас крепче всех слов. Я была дурой, что ругалась с ним из-за Вольпиной. Сама-то хороша – чуть ли не обниматься полезла с трехголовым змеем. Нет, такие хитрецы, как зохак и Вольпина нам с Борькой ещё не по зубам. Но всё впереди.

– Что делаешь вечером? – спросила я Анчуткина.

– В кино иду, – сказал он виновато.

– С Кариночкой. Понятно, – сказала я. – Значит, плохо её особисты теребили, если она уже к прогулкам готова. Ладно, развлекайся. Главное, чтобы она тебя не придушила где-нибудь в темном переулке.

– Ну, Василиса… – протянул он.

– Всё, забыли, – отмахнулась я. – Гуляй с кем хочешь, слова больше не скажу.

– Хочешь с нами? – предложил он лживо добрым голосом, и было понятно, что говорит он это из вежливости.

Мне стало смешно. Если бы Кош Невмертич на наше свидание притащил бы «из вежливости» Ягушевскую, я бы точно заехала ему по мозжечку.

Но Борька смотрел честными-честными глазами, и я сказала:

– Спасибо, но мне надо артефакторику повторять. У меня тройбан за последнюю лабораторку. В субботу исправлять придется.

В этот вечер я и правда села за артефакторику и пересмотрела кучу книг в библиотеке, надеясь найти что-то об артефакте, который помогал бы менять внешность и исчезать. Если у зохака такая вещица – вряд ли особисты его остановят. Я взяла несколько книг на абонементе, чтобы почитать перед сном, но только расположилась на кровати с яблоком и очередным артефактическим фолиантом, заявилась Колокольчикова.

– Василиса! – затараторила она. – Тебя Кош Невмертич зовет! Срочно!

– Он в кабинете? – я вскочила с постели, бросив книгу и яблоко.

Какие яблоки, если ректор захотел встретиться! Встретиться – это очень кстати. Нам надо поговорить. Чтобы не делал глупостей. Чтобы не увольнялся. Легче мне перевестись в какую-нибудь другую школу или институт. Или вообще бросить обучение. Пусть со мной занимаются дома. Как Ленка в прошлом году. И никаких ссор по поводу того, где будет учиться жар-птица.

Я нырнула в шкаф, чтобы найти что-нибудь понаряднее, но меня остановили слова Колокольчиковой:

– Нет, не в кабинете, – сказала она. – Он тебя во внутреннем дворе ждет. С Борькой.

– С Анчуткиным? – переспросила я, и в душе затенькали тревожные колокольчики. – Хорошо, сейчас выйду.

Машка кивнула и убежала, а я надела джинсы, вытащила слежавшиеся кроссовки и толстовку. Накинув капюшон, я застегнула «молнию» под горло и пошла во внутренний двор. Где меня ждали ректор и Борька. Который, вообще-то, должен был быть в кино. С Вольпиной.

Трофим пристроился мне в затылок, едва я вышла из комнаты. Может, мне надо сказать ему? А если там и правда – Кош Невмертич? И Борька?

Они, действительно, ждали меня – за оградой «Ивы». Ректор – в красивом сером укороченном пальто, и Анчуткин в куртке с меховым воротником. Борька суетился и поправлял очки, а увидев меня замахал рукой, чтобы я поскорее подошла. Я приблизилась к ограде и остановилась, сунув руки в карманы толстовки.

– Ты что застыла, Василиса?! – Анчуткин чуть не прыгал от нетерпения. – Идем скорее! Кош Невмертич сейчас нам такую штуку в лаборатории покажет! Из Индии! Ты даже не представляешь, что это!

– Мы ненадолго, – сказал ректор и улыбнулся уголками губ. – Машина ждет. Едем, Краснова?

Он смотрел на меня, а я смотрела на него. Такой похожий. Очень похожий. Но… ненастоящий. И мне не надо было задавать никаких вопросов, чтобы это понять.

«Краснова, я вас и с закрытыми глазами узнаю».

И я вас тоже, Кош Невмертич, как оказалось.

Но надо проверить… Надо убедиться…

– Сейчас, – сказала я и взялась за металлические прутья калитки, сделав вид, что хочу её открыть. – Кош Невмертич, а что случилось? Это из-за того, что у вас в кармане пиджака?

Он усмехнулся – так похоже усмехнулся! – и похлопал себя по боковому карману.

– Нет, Краснова, не в этом дело. Поторопитесь, нам надо успеть.

Я сжала металлический прут калитки до боли в пальцах.

Правильно говорят – сердце не обманешь. Это и правда был не настоящий ректор. Не про те карманы он заговорил.

– Блин, Борька! – воскликнула я, постаравшись разыграть досаду. – Забыла, что Ягушевская сказала тебе сдать петерсит, немедленно. Его обратно забирают.

– Как – обратно?! – переполошился Борька и рванулся ко мне. – Почему забирают?