Впрочем, ему был готов помочь Муссолини, крайне заинтересованный в том, чтобы Гитлеру не досталась вся ближневосточная нефть. Он предложил Роммелю задействовать в новой кампании дивизию «Ариетте» и тут же переговорил по этому поводу с Гитлером. Тому, естественно, было не с руки ссориться со своим союзником из-за такой «ерунды», и он приказал Роммелю принять ее под свое командование. Было решено, что пять немецких дивизий совместно с дивизией «Ариетте» составят новую танковую армию «Азия», которая двинется сначала в Палестину, а уже оттуда прямиком на Багдад.

* * *

Все это, однако, выглядело значимым только потому, что все свои проблемы Роммелю виделись вблизи, тогда как все остальные он наблюдал издали. Между тем не было никакого сравнения между успехами его танковых соединений и тем, что в это же самое время происходило на полях России, где части вермахта продолжали развивать наступление неслыханного доселе масштаба. Уже 28 июля южная группа армий «А», не встречая серьезного сопротивления, форсировала Дон, а 6 августа – Кубань и, продвигаясь на юг, достигла 8 августа города Майкопа, а далее, двигаясь на восток, заняла 15 августа Пятигорск и 16 августа – Моздок, стремясь прорваться к нефтяному району Грозного.

Только 17 августа советским войскам удалось приостановить наступление германской армии и начать тяжелые оборонительные бои на занятых рубежах. Попытки немецких частей проникнуть через перевалы Кавказа в Закавказье и в нефтеносные районы Северного Кавказа не увенчались успехом. Правда, в занятых республиках Северного Кавказа, особенно в Осетии и Кабарде, немцам при помощи австрийских и норвежских горно-егерских частей удалось во второй половине августа достичь некоторых тактических успехов и продвинуться до Эльбруса, на котором был водружен германский флаг, но эти действия имели уже символическое, а не реальное военно-стратегическое значение. Иссяк не только наступательный порыв немецких войск. Как в середине августа 1942 года докладывал Гитлеру фельдмаршал Рундштедт, «он не может с имеющимися у него силами и при столь растянутых коммуникациях достичь поставленной ему оперативной цели» – осуществить захват нефтеносных районов Северного Кавказа и проникнуть в Закавказье. Немецкие войска были остановлены у Моздока и Туапсе, далее которых ступить у них уже не было сил. С 20-х чисел августа Кавказский фронт временно стабилизировался до 1 сентября, а на Черноморско-Кубанском участке самые ожесточенные бои развернулись с 19 августа, когда советские войска пытались помешать прорыву немецких частей к Новороссийску. Однако 28 августа немцы все же прорвали советскую оборону и 31 августа вышли к Черноморскому побережью, заняв Анапу. Это заставило советское командование эвакуировать войска с Таманского полуострова, чтобы они не попали в окружение. Потеря Тамани, северной и центральной частей Кубани создала тяжелую обстановку в войсках, оборонявших Новороссийск, который 10 сентября был захвачен немцами.

До 26 сентября упорные бои шли с целью не допустить прорыва немцев к Туапсе, и в конце концов противник отказался от дальнейшего наступления на этом направлении. Зато уже с 1 сентября немцы вновь попытались прорваться к Грозному восточнее и южнее Моздока, где они форсировали реку Терек. Они с ходу преодолели оборону советских войск у Нальчика и захватили этот город, вслед за которым последовал Алагир, а после и Владикавказ. Парашютисты Штудента высадились в районе Грозного и сумели не допустить там взрыва нефтяных скважин, хотя и понесли при этом большие потери. Но полного успеха достичь не удалось. Части отступающей Красной Армии успели взорвать нефтехранилища и уничтожить оборудование нефтеперерабатывающих заводов. С другой стороны, танки Гудериана, миновав Грозный, находились уже в местечке Куба, на расстоянии буквально вытянутой руки от Баку. Одновременно вечером 20 сентября 9-я танковая дивизия вышла на Крестовский перевал, а уже на следующий день немецкие танки грохотали на расстоянии всего лишь ста километров от столицы Грузии. В Чечне, Дагестане и Азербайджане, едва только немцы оказались у них на пороге, начались антисоветские восстания. Немецких танкистов приветствовали как освободителей. Им подносили хлеб-соль, поили вином и кормили бараниной, жаренной на вертелах, а появившиеся в большом количестве, хотя и непонятно откуда, бородатые мужчины в высоких головных уборах из овечьих шкур целыми толпами записывались в добровольческие войска.

Теперь оставалась нефть Баку, и нужно было захватить ее немедленно. «Рейх не может обойтись без бакинских нефтяных запасов!» – заявил Гитлер генералу Штуденту, когда он начал было возражать против повторения десантной операции в Баку, как это только что было сделано в Грозном. Напрасно генерал говорил о больших потерях, о невозможности за столь короткий срок восстановить боеспособность его соединений на прежнем уровне. Гитлер все это решительным образом отмел и продолжал настаивать на том, чтобы провести операцию немедленно и невзирая ни на какие потери. В Баку нет советских войск в том количестве, чтобы им помешать. Понадобится только лишь высадиться, захватить нефтяные прииски и продержаться до подхода танков Гудериана. И все, ну что может в данной ситуации быть не так?!

Делать было нечего, и Штудент прямо из Берлина отдал приказ о посадке своих десантников в самолеты. 21 сентября они десантировались на Апшеронском полуострове, однако сделать ничего уже не могли. Командующий Закавказским фронтом генерал И.В. Тюленев распорядился уничтожить район нефтяных приисков. Заранее заложенные в скважины заряды взрывались. Из нефтехранилищ нефть выпускалась и поджигалась, стоявшие в воде эстакады также подрывались, повсюду разливались и горели нефть и мазут. Огромные облака черного дыма буквально закрыли от людей солнце, повсюду разлетались крупные хлопья сажи.

У парашютистов Штудента не было ни малейшего шанса хотя бы как-то противостоять этому разрушительному процессу: все было приготовлено заранее, и требовалось нажать однуединственную кнопку, чтобы создать весь этот апокалипсический ужас. Едва лишь они приземлились, как на них тут же напали части Красной Армии и большое количество танков. Высадку не удалось хорошо сконцентрировать, и многие из высадившихся оказались либо без боеприпасов, либо вдали от сброшенного им тяжелого оружия. Правда, уже на следующий день в Баку состоялась грандиозная демонстрация под националистическими и антисоветскими лозунгами и сражавшиеся с парашютистами танки и солдаты потребовались на улицах города, но положение десантников улучшилось не намного. Когда вечером 23 сентября танки Гудериана наконец-то прорвались к Баку и вступили на его улицы, парашютисты оказались уничтоженными больше чем на 60 %.

Гитлер был в бешенстве, и даже чуть ли не триум-фальное вступление генерала Клейста в Тбилиси на следующий день после взятия Баку не улучшило его настроение. Тем временем немцы сумели преодолеть Клухорский перевал в 80 км северо-восточнее Сухуми, а затем и Махурский перевал, форсированный ими 25 сентября. Оставшиеся до города 45 км были пройдены всего за один день. Впрочем, Сухуми встретил немцев неприветливо. Значительная часть его жителей, не столь зараженная антисоветскими и националистическими настроениями, как в Азербайджане, Грузии и Чечне, ушла в горы вместе с частями Красной Армии. Хлеб-соль, да еще полный рог вина поднесли немцам два старика и какая-то ветхая старуха, да и те сразу после этого исчезли с людских глаз, как будто бы их и не было. Впрочем, никто из немцев не обратил на это никакого внимания. Куда более неприятным делом были непрекращающиеся удары советской авиации, которая базировалась непонятно где, на каких-то тайных аэродромах, спрятанных среди горных долин. Причем это были не какие-нибудь равноценные немецким самолетам, а все те же самые проклятые У-2, сбрасывавшие на двигавшиеся по ночам колонны с горючим и боеприпасами приготовленные заранее, еще до уничтожения Грозного и Баку, «огневые мешки», вызывавшие на дорогах страшные пожары.