Китадзима поерзал на стуле, медленно склонил голову набок и коротко ответил:

— Дело в том, что я основателем не являюсь.

— Все понятно. Опустим вопрос о том, увидели ли вы чтото особенное в передаче с участием Акико Кано, — замял Курамото проблему и задал ему очередной вопрос: — Китадзимасан, лет десять тому назад после падения в море у вас произошла частичная потеря памяти. К сожалению, после этого случая вы отчасти утратили свое положение харизматического лидера. Поэтому я хочу вас спросить, где вы были и чем занимались после этого инцидента?

Несомненно, ему хотелось услышать о том, где был Китадзима и что делал, из его собственных уст.

— Странствовал по белому свету.

Больше он ничего не ответил. На все попытки чтото прояснить он отвечал предельно кратко.

— Где именно вы бывали?

— Ну… в Индии, на острове Бали, в Тибете… Потом на Ямайке.

— На Ямайке?

Было вполне объяснимо, что религиозный деятель посещает Индию, остров Бали, Тибет, но находящийся в Карибском море остров Ямайка — это чтото странное.

— Но почему Ямайка?

— Дело в том, что в семнадцатом веке в результате землетрясения и сильного цунами главный город Ямайки — ПортРойал — оказался на дне морском. Я был одним из участников экспедиции по поиску этого города, помогал в изысканиях.

От столь неожиданного ответа Курамото и Аихара просто онемели.

После некоторого молчания Аихара пробормотала:

— Раскопки затонувшего города… но зачем?

— Чтобы вернуть утраченные воспоминания…

То, как Китадзима выпячивал грудь и величественно произносил слова, чемто напоминало театральное представление.

Похоже, что до этого у него не было заготовленного сценария и он говорил в зависимости от ситуации, не задумываясь, но тут стало очевидно, что впервые звучит заранее подготовленная речь. В его словах присутствовала решимость тигра, собирающегося напасть на добычу.

6

Китадзима продолжал свое повествование: — Нет, если быть точным, это случилось ровно девять лет и три месяца назад. Меня смыло волной с палубы маленькой яхты, направлявшейся из Иокогама на остров Осима, в результате чего я упал в море. Вначале я был единственным, кто утверждал, что мы туда доплывем, но впоследствии я понял, что это была безумная затея. К моему удивлению, потеряв капитана, яхта преспокойно удалилась, предоставив мне одному барахтаться в волнах, и окончательно скрылась из виду. А тем временем высота волн достигала двух метров, а западный ветер все более усиливался.

Захватывающий рассказ Китадзима прервал Сиро:

— Кажется, кроме вас на яхте было еще два человека, а точнее, Мацуока и Акико Каносан?

Удивленный столь внезапным вмешательством, Курамото перевел взгляд с Китадзима на Сиро.

Однако Китадзима решительно проигнорировал вопрос и продолжал свой рассказ:

— Ветер все усиливался, яхта исчезла из виду, я одиноко плавал по поверхности моря и вдруг подумал, что меня ждет верная смерть. На мне не было даже спасательного жилета, не видно никакого берега, до которого можно было бы доплыть, я утратил ориентацию. Но, как ни странно, меня не охватил страх. Только я должен расплачиваться за очевидную ошибку. Я понял, что оказался в таком положении в наказание за совершенную ошибку, и как только я это осознал, то решил, что впредь буду вверять свою судьбу только Небу. Изза морской катастрофы я потерял друзей. Я потом пытался организовать поиски бесследно исчезнувших в море друзей, которые тоже принадлежали к секте «Тэнти Коронкай», но безуспешно. Я намеревался неустанно медитировать, мысленно представляя, как они гибнут, погружаясь в морскую пучину. Это очень просто. Обычное погружение под воду. Булькбульк… булькбульк… Никакой боли, никаких страданий, сердце окутано мраком.

Но при этом я человек религиозный и считаю, что поскольку мне суждено было жить, то эти моменты, превратившиеся в сокровищницу невыразимого словами опыта, противостоят доводам здравого разума. Единственным моим шансом на спасение было то, что меня могут заметить с одного из рыболовецких судов, проплывающих по Токийскому заливу. Ни грузовые, ни торговые суда там не ходят. На яхте не было системы радиосвязи, чтобы связаться с береговой службой спасения требовалось время. А я продолжал плыть, все больше отдаляясь от мелководья, и вероятность не быть обнаруженным возрастала. При этом солнце опустилось совсем низко. Я пытался плакать, кричать, но все было безуспешно. Я находился между жизнью и смертью.

Высота волн достигала двух метров, и даже просто держаться на воде было трудно. Морская вода попадала в рот и нос. Когда мои силы уже начали иссякать, я вдруг заметил, что неподалеку проплывает рыболовное судно. Реальность это или мираж? В любом случае я изо всех сил стремился приблизиться к нему. Конечно, мне это не удавалось. «Разумеется, это мираж», — подумал я и решил отбросить все тщетные надежды. И когда мои надежды начали увядать, я вдруг понял, кем являлся до своего рождения. Не нужны чрезмерные ожидания, напротив, это и будет подтверждением того, что ты хочешь жить.

Когда на палубе рыболовной шхуны появились люди, я начал понимать, что это не мираж, а действительность.

Стоявшие на палубе люди в грязных рубашках показались мне богами, над головами которых заходящее солнце сияло, словно нимб. Я дрыгал ногами, пытаясь повыше высунуться над поверхностью моря, и кричал что было мочи: «Я здесь! Здесь я!»

Я не звал на помощь. Только ужасно хотел, чтобы меня заметили. И тут меня подхватила огромная волна и вскинула мое тело над морской поверхностью так, что все его заметили. Я захлебнулся водой и чуть не потерял сознание. Когда я наконец открыл глаза, то мне показалось, что я вижу какието нереальные вещи. Это не был пейзаж над поверхностью моря, это был мир в морских глубинах. Я увидел развалины города на дне морском.

Сквозь мрак отчетливо проступала улица со стоящими на ней зданиями. По обе стороны мощеной улицы, насколько видел глаз, тянулись старинные храмы и жилые дома. При этом не было ни одного человека, там жили только боги. Сноп света, исходящий с морского дна, смягчал очертания фигур богов. Это была прогулка богов… Когда эти слова всплыли в моей памяти, я почувствовал необычайную слабость, и в тот момент, когда мне казалось, что я уже умираю, прямо перед собой увидел лицо и присмотрелся. Это было мое собственное лицо, смотревшее на меня моими глазами. После этого я тотчас потерял сознание.

* * *

Пока Китадзима все это взволнованно излагал, все отвечающие за программу пребывали в напряжении.

— Хватит… Что еще наговорит нам этот Китадзима, — с этими словами генеральный директор Фукусима обернулся и посмотрел на переменившегося в лице продюсера Кихара.

— Ладно, посмотрим еще немного, — сказал Кихара подчеркнуто спокойным голосом.