Пахло соснами и полынью. Один из клонов принялся восторженно стонать. Когда он умолк, чтобы набрать воздуха, эхо издаваемых им звуков отражали гладкие стены. Все остальные молчали.

Стоя среди клонов, Натан Ли испытывал противоречивые чувства. Вот уже более месяца он наблюдал за ними на черно-белых мониторах. Знал имена некоторых, помнил, сколько они прожили в своей второй жизни. Он смутно догадывался, какие эксперименты проводили над ними, и почти наверняка знал, как и где они умерли два тысячелетия назад. Каждому из них он мог бы показать частички кости и мумифицированной плоти, подарившие им жизнь. Как знать, может, той давно минувшей ночью он даже помог откопать из грунта Голгофы кого-то из этих людей, пока Окс светил ему фонарем. И вот сейчас он в их толпе, они теснят его плечами. Он ощущает тепло живых тел, слышит стук сердец.

Натан Ли стоял чуть позади, за спинами клонов, дожидаясь, что будет дальше. Он окинул их взглядом: волосы черные, рыжевато-коричневые и песочного цвета, густые и редеющие, вьющиеся и прямые. Клоны пахли не так, как люди. Каждый день встроенные в потолок распылители орошали их дезинфектантом, и он въелся в поры. Запах напомнил ему анатомичку.

Он попытался заглянуть им в глаза. Твердый асфальт двора с полустертыми белыми полосами разметки казался клонам таинственным. Высоко вздымались стены. Похожие на коробки камеры наблюдения поворачивались на металлических шарнирах, высоко — не дотянуться. У большой сосны дожидался костер. Натан Ли надеялся: это им знакомо. Через несколько минут план сработал. Потрескивание огня и ароматный белый сосновый дымок переманили их на его сторону.

Сначала один, за ним другой отделились от толпы у двери. Хилые клоны пошатывались и шаркали ногами, даже единственный здоровяк с бочкообразной грудью и челюстями как лошадиные копыта. Натан Ли пытался подражать медленной, неуклюжей поступи клонов. Они плелись, корчась от боли и останавливаясь передохнуть. У некоторых после операций были глубокие шрамы. До костра было меньше ста футов, но это расстояние казалось им милей. Один упал, и никто не протянул ему руки. Натан Ли обратил на это внимание. Они еще не ощущали себя единым племенем. Каждый был сам за себя.

В интересах чистой этнографии антропологу следовало наблюдать, не вмешиваясь, особенно на начальном этапе. Копируя поведение других, Натан Ли проковылял мимо лежавшего на теплом асфальте стонущего инвалида. Когда Натан Ли оглянулся, тот пытался ползком догнать группу. Но от пребывания в неволе плоть клонов стала слишком нежной. Кожа на голых коленях несчастного порвалась, как салфетка, пятная кровью асфальт.

Клоны сгрудились у костра. Те, кто заметил упавшего собрата, молча смотрели на него. Кожа их была нежной, но взгляды — жесткими. Натан Ли догадался: по-видимому, слабость этого человека вызывает у них отвращение, напоминая им о собственной немощи. Хрупкость их тел была неприятна клонам, поэтому они отвергли хилого сотоварища. Тот не успел проползти и десяти футов, как его белый халат был уже весь в грязи. Упавший на глазах терял силы. Еще через минуту он вконец обессилел и остался лежать в центре парковки.

Натан Ли быстро оглядел клонов, желая узнать, смотрит ли еще кто-нибудь на несчастного, и, как ни удивительно, один такой нашелся. Это был беглец, его лицо в шрамах отражало сложную мешанину чувств. Веко, слишком туго пришитое на место, выдавало ярость. Колючая проволока располосовала ему рот: один угол опустился, а другой изогнулся в глуповатую улыбку. Натан Ли кивнул ему, и веки беглеца в ответ дернулись — то ли презрительно, то ли приветственно.

Клоны собрались вокруг потрескивающего огня. Все молчали. С другой стороны костра Иззи бросил смущенный взгляд на Натана Ли. Они что-то неверно рассчитали? Возможно, клоны не понимали, насколько сильно они искалечены? Больше половины мужчин за все время заключения в камерах не издали ни звука. Натан Ли представил себя странствующим с клонами по их древним землям. Он не исключал, что ошибся. Годы изоляции и медицинских пыток могли повредить рассудок клонов. Или же эти создания никогда им не обладали. Может, и правы были скептики: акт клонирования формировал лишь внешнюю оболочку людей. Они вроде бы что-то бормотали себе под нос, но, возможно, эти звуки были вызваны одолевавшими их судорогами или же являлись бессвязными обрывками каких-то древних слов. Может, клоны — всего лишь животные с именами?

Если не считать бессмысленных стенаний упавшего в центре парковки, всеобщее молчание тянулось еще долгих десять минут. Натан Ли переводил взгляд с Исаии на Матфея, с долговязого Иоанна на Иоанна с толстыми лодыжками и запястьями. Кроме изуродованного беглеца, ни один из них две тысячи лет не видел солнца и не слышал запахов леса, не знал тепла живого огня.

Натану Ли в конце концов стало невыносимо слушать вопли и рыдания отставшего. И дело было не столько в боли или жалости к себе, сколько в унизительности его положения. Может, у него не осталось даже понятия о достоинстве, но Натану Ли было крайне неловко. Человек слаб, что ж тут поделаешь, но этот клон ни в чем не виновен, как те прокаженные, что заботились о нем в тюрьме Катманду.

Натан Ли ясно сознавал, что привлечет к себе внимание, но все равно направился через парковку. Он положил ладонь на спину упавшего. Его скула была сильно ободрана, вокруг тела расплылась лужа мочи. Глаза закатились.

— Ну-ка, давай, поднимайся, — прошептал Натан Ли на английском.

Он продел руки ему под мышки и оторвал от земли. Клон запричитал и стал выворачиваться. Может, он успел заснуть. Или для него все происходящее — дурной сон наяву. В любом случае, этот человек явно не хотел, чтобы его спасали. Он сопротивлялся — еле-еле.

Натан Ли обхватил за спину его скользкое тело. Клон не оставлял попыток вывернуться. Он плевался, брыкался и бормотал что-то невнятное. Натан Ли услышал прилетевший от костра смех. Он поставил спектакль и сам был частью этого зрелища. Это дело его рук: двор, солнце, вкус свободы. Глупая ошибка. Тем не менее он не разжимал рук.

Наконец клон затих и, опустив голову на плечо Натану Ли, тихо заплакал. Натан Ли обнял его одной рукой за плечи, и оба побрели к костру. В первый момент никто не подвинулся, чтобы пропустить их к огню. Это была не враждебность, скорее тупая медлительность, неразумность толпы. Он растолкал ближайших — те дали ему дорогу. Поддерживая мужчину, Натан Ли ступил в пелену сладкого белого дыма. Он огляделся и заметил, что некоторые клоны наблюдают за ним, оценивая его действия. Похоже, они считали Натана Ли болваном. Теперь он был весь перемазан в слюне и моче несчастного. Беглец пристально смотрел на него, покрытое шрамами лицо клона напоминало маску монстра. Губы скривились в загадочную змеиную улыбку.

Натан Ли поднял голову и прищурился на огонь. «Да пошли они все». Он злился на себя. А клоны, наверное, уже уяснили, что он преисполнен сочувствия к ним.

Однако это происшествие всех словно расшевелило. Один клон кончиками пальцев подобрал зеленую сосновую иголку и сломал ее. Затем понюхал и коснулся ею кончика языка.

Второй пронес руки над огнем. То же самое сделали и остальные, опаляя волоски на запястьях. Будто поджигали себя, чтобы прийти в сознание.