— А какие у тебя были проблемы с полицией, Жак?

— Случалось, я забывал платить налоги и штрафы. Они помолчали. Потом Шелли подвинулась к Рене поближе и вдруг жарко зашептала ему на ухо:

— Я ведь знаю, кто ты, Жак. И для меня не важно, кому ты служишь. Я люблю тебя и готова тебе помогать…

Она замолчала и, приподнявшись с подушки, силилась разглядеть в полумраке, какое впечатление ее слова произвели на Жака.

«Должно быть, я сейчас похож на вурдалака», — промелькнула у Рене глупая мысль. Непостижимым образом он представил свою распухшую физиономию, вдобавок застывшую от удивления и испуга.

«Как обидно, Жак, — мысленно сказал он себе, — ведь ты потратил на нее столько времени, ты трахал ее, как механический пудель, и вот теперь все пошло насмарку — столь необходимый канал информации придется закрывать».

— Жаль, — произнес Рене вслух тихим гнусавым голосом, а затем его сильные руки словно клещи сомкнулись на горле Шелли.

В загородной резиденции Зико Торичелли веселье шло на полную катушку. Бенжамин уже еле таскал ноги и хохотал как сумасшедший, постоянно заваливаясь на Агато, а тот изо всех сил пытался его удержать.

Еще два гостя, партнеры Торичелли по его основному бизнесу, пили, как лошади, однако все еще держались на ногах. Их звали мистер Бонзанно и мистер Чезарони, и они постоянно уединялись с красотками в отдельных кабинетах, демонстрируя свою удивительную выносливость. Они провозглашали громогласные тосты, которые заканчивались одинаково: «…чтобы эта сука сдохла».

— Сегодня мы поджарили ей задницу! — громко кричал Торичелли, стараясь, чтобы его слова были услышаны сквозь шум визжащих танцовщиц и стук барабанов. — А завтра мы ударим еще раз, да так сильно, что свалим эту злобную старуху!

— Ну нет, Зико, она не старуха, — возразил Чезарони. — Я помню, какой цацей она была, когда выходила на люди. Это, я тебе скажу, была конфетка!

И Чезарони причмокнул губами, чтобы показать, какой Солейн Гутиерос была конфеткой.

— Но ее Энрике был дурак, — сурово заметил невысокий и плотный крепыш Бонзанно. — Поехал кататься без охраны, когда ему ясно дали понять, что он уже заказан.

— Хочу еще шампанского! — закричала одна из девиц и, пьяно засмеявшись, упала на колени Бонзанно.

— Нет, крошка, иди, видишь — мы заняты. Налей себе что-нибудь, — улыбнулся ей Бонзанно и шлепнул «крошку» по голым ягодицам.

Около двух часов ночи Зико и его гости вышли на воздух, чтобы немного проветриться.

— Как хорошо у тебя здесь дышится, Зико, прямо как в лесу, — сказал Чезарони, вцепившись в перила, чтобы не упасть.

— Это потому, что у меня здесь целый лес. Да что там лес — джунгли! У меня сто пятьдесят настоящих деревьев.

— Так у вас насыпной остров? — спросил Бенжамин, знавший толк в загородной недвижимости

— Конечно… Все стр-рого по науке… — Торичелли был уже сильно пьян и теперь его язык заплетался.

В этот момент из темноты послышался звериный рык.

— Ой, что это? — трезвея, спросил Агато.

— А-а!.. — протянул Зико и довольно засмеялся. — Это мой зверинец. Я же вам говорил, что у меня настоящий зоопарк. Целый город клеток со всякими уж-жасными тварями.

— А давайте их посмотрим, — предложил Бенжамин. — Только сначала мне нужно в туалет.

— Все просто, — размахивая руками, начал объяснять Зико, — туалет там, а зверинец тут, или, — он на минуту задумался, — или наоборот.

— Ну ты и набрался, Зико, — высокомерно ухмыльнулся Чезарони. — Слабак ты, тебе только молоко пить.

— Шартц! Ша-артц! закричал Торичелли, и на его зов прибежал один из слуг.

— Животных кормили, Шартц?

— Конечно, босс. Все как положено.

— Хорошо, — кивнул Зико, и его голова едва не ударилась о колонну. Затем он выровнялся и, уцепившись за перила, задал второй вопрос: — А воды давали?

— Непременно, босс, как же иначе.

— А тогда, где же у нас туалет? А то мистер Бенжамин…

— Я провожу его, босс, — Шартц взял гостя под локоть и увел в дом.

— Не забудь вернуть его назад, мы еще пойдем смотреть звер-рей, — выдав такую длинную фразу, Зико замолчал, отдыхая.

Чезарони тихо постанывал, смотря куда-то вниз, в темноту.

Бонзанно сходил к столу и вернулся с бутылкой минеральной воды.

— А девчонки все пляшут, — сообщил он, кивнув в сторону распахнутого окна, откуда еще доносилась громкая музыка.

— Молодые, вот и пляшут, — тихо сказал Чезарони, на секунду отрываясь от бутылки с водой.

— Даю… — подтвердил Зико и, повернувшись, посмотрел на часовых, которые ходили по освещенной дорожке возле самой ограды, — Безопасность я гарантирую, — сказал он и зачем-то погрозил пальцем Тоцо Агато.

— А у меня идея! — громко сказал появившийся Глен Бенжамин. Он выглядел заметно повеселевшим, а из его незастегнутой ширинки торчал угол белой сорочки.

— Какая идея, Глен? — спросил очнувшийся Агато.

— Идея по реабилитации доброго имени нашего заведения. Через неделю мы закончим в «Старс Холле» косметический ремонт и наберем новую труппу. Так?

— Так, — кивнул Торичелли, а Бонзанно незаметно проскользнул в дом и направился к девицам.

— Но первое и, может быть, долгое время клиенты будут побаиваться к нам заходить. Так?

— Правильно.

— Вот, а мы сыграем на произошедшей трагедии. Сделаем спектакль под названием «Как это было».

— Где-то я это слышал, — заметил Агато.

— И я, — кивнул Торичелли, — но для такого спектакля нужно найти парня с вытянутой мордой и значительным ее выражением.

— Ну хорошо. А под занавес, — продолжал Бенжамин, — к концу представления в зал будут врываться «злодеи» и расстреливать кордебалет, а те будут так красиво падать на сцене.

И Глен замахал руками, показывая, насколько красиво должен падать кордебалет.

— Это интересно, — после минутного всеобщего молчания сказал Агато.

— Это толково, — согласился Торичелли.

— А по-моему, фуфло, — возразил Чезарони. Так же незаметно, как и исчез, появился Бонзанно. Он был весь потный, но довольный.

— Ну что, пойдем кормить зверей, Зико?

— Они накормлены.

— Тогда просто смотреть на эти, эти страшные рожи, — Бонзанно радостно хохотнул и топнул каблуком об пол. — Ну и девок ты пригласил, Зико, — восторженно сказал он. — Ну и девок.

— Ладно, — махнул рукой Зико, — все б тебе о девках да о девках… Шартц! Свет в галерею!