А когда, чуть придя в себя, супружеская пара рассказывала спасителю, как их «притерли» на обочину и стали грабить, вдали тускло мигнули фары. Спустя пять минут скрипнули тормоза патрульного милицейского автомобиля с трезубцем на борту, и из него выскочили стражи правопорядка с автоматами «Усим стоять! Рукы вгору!» Потом, разобравшись, что к чему, загрузили битых в зарешеченный отсек «Уаза», приказав всем остальным следовать за ними «до участка».

В Конотопском ГОВД дежурный хмуро выслушал старшего наряда, покосившись на водилу, и, поместив вялых бандитов в «обезьянник», кому-то доложил, назвав фамилии задержанных, марку, а также номер их «Лэнд-Крузера». Спустя полчаса за окном проурчал мотор, в фойе нарисовался представительный майор, покосился на задержанных, и события стали разворачиваться, как в отечественных фильмах про ментов. То бишь не в плане законности.

Потерпевших, не опросив, отправили домой, разъяснив, что это будет сделано позже, а гостя из Москвы начальник пригласил следовать за собой. Желая пообщаться. В своем кабинете на втором этаже, с портретом президента Кучмы на стене и японским «филипсом» напротив он попросил Димыча присесть и забыть, что случилось. Мол, хлопцы погорячились.

– Ничего себе погорячились, – ответил шофер. – Это ж форменные бандиты!

– То диты поважаемых у мисти людэй, – повертел в пальцах золотой «паркер»[166] майор. – Краще забудь, – перешел на «ты». – Бо будэ погано.

– А ты, майор, меня не пугай, – наклонился к нему дальнобой. – Я пуганый.

– Гаразд, – качнул головой начальник, после чего нажал на столе кнопку.

Снизу застучали каблуки, и на пороге возник дежурный.

– У трюм[167] його, – ткнул пальцем в собеседника майор. – Нэхай там подумае.

– Гаразд, – ответил капитан. И Димычу: – Прошу пана до выходу!

Короче, опустили иностранца в ИВС[168], такие всегда есть под этими учреждениями. Но сделали маленькую промашку – забыли обыскать. Тогда, да и сейчас, в Украине много чего забывают. И Дим воспользовался ей для освобождения из плена.

У дальнобоя в кармане имелся мобильный телефон. Лида с детьми подарили на день рождения. А там в «адресной книге» много интересных номеров. В том числе полковника Ашика.

– Здорово, Миша, не спишь? – дождавшись ответа на вызов, сказал в полумраке одиночки.

– О, Димыч! Здорово! Не сплю, брат, работаю над очередной книгой. Ночью хорошо пишется. А ты никак из рейса?

– Вроде того, – подошел «сиделец» к зарешеченному окошку. И сообщил, что и как. С обычным юмором и лаконично.

– Ну и суки! – возмутился друг. – Ты сиди пока там тихо, не бузи. Я щас позвоню в Киев ребятам.

Спустя пару часов (привычный ко всему Димыч прикорнул) загремели запоры, и сонный охранник доставил его к ждущему наверху, у металлической двери дежурному. А тот в кабинет майора. Вид у того был, как говорят, «ни того». Бледный и с трясущимися руками.

– Садитесь, пожалуйста, – заговорил по-русски. – Я того, ошибся, – блудливо забегал глазами. – А преступники уже дают признательные показания.

– Гад ты, майор, – прищурился ветеран войны. – Я таких на фронте стрелял.

И, встав со стула, вышел из кабинета.

Когда над землей забрезжил рассвет, автопоезд несся по пустынной трассе, наверстывая упущенное время, а стальные глаза смотрели вдаль. Страны тотальной коррупции и криминала. Которую ждала братоубийственная война. Но это было потом.

А пока «нэзалэжна» получала дармовой российский газ и растила у себя подобных «москальским» олигархов…

Наступила весна 1995-го. Год 50-летия Победы.

В России началась Первая чеченская война, забастовали голодные шахтеры Кузбасса, а в подмосковных лесах из-под снега стали вытаивать «подснежники». Так звали сотни убиенных, которых лишили имущества и жизни зимой жировавшие в столице воровские диаспоры, а также «солнцевские, «люберецкие», «подольские» и прочие местные преступные группировки.

Одним таким «радостным» днем, в выходной, Димыч как обычно «бомбил» по городу, ему улыбнулось счастье. Предстало оно в виде импозантной девицы, поднявшей руку на Покровке, сделавшей заказ в аэропорт Шереметьево и обратно.

– Будет сделано, – оживился шофер, после чего юное создание впорхнуло на заднее сиденье.

В дороге, как обычно, разговорились, Элизабет (так звали пассажирку), сообщила, что она студентка-англичанка, стажируется на языковом факультете в МГУ и встречает прилетающего погостить из Лондона брата. А когда ехали назад втроем с крепким веснушчатым парнем, в котором угадывался военный, выяснилось забавное совпадение. Элизабет снимала квартиру в том же доме, где жил Димыч, да еще в его подъезде, двумя этажами выше.

Демонстрируя русское гостеприимство, он тут же пригласил Элизабет в гости. На русские пироги с творогом.

– О, пир-роги! – чмокнула губами она и что-то сказала по-английски брату.

– Ес, ес, – согласился тот, меланхолично взирая на пейзажи Подмосковья.

Ровно в назначенный час прозвенел дверной звонок, и на пороге возникла соседка с коробкой английского чая «Barry’s».

– Проходите, – радушно встретила ее жена, принарядившаяся в лучшее платье.

А когда гостья и хозяева прошли в зал, где вкусно пахло сдобой и другими разносолами, в которых Лидия Александровна была «докой», Элизабет увидела ряд висящих в рамке фотографий на стене. И среди них молодого улыбавшегося моряка, с орденами и медалями.

– Вы были на войне? – обернулась к Димычу.

– Был, – коротко ответил он. – А теперь прошу к столу. Пироги остывают.

Отдали дань пирогам, соленым грибкам и другим русским блюдам, под вишневую наливку. Элизабет все весьма понравилось. Когда же перешли к заваренному по особому рецепту лично хозяином «гостевому» чаю, девушка попросила рассказать о его участии в войне. Если можно.

– А почему нет? – прихлебнул он из чашки. И отставил ее в сторону. – Слушай дочка.

По мере неторопливого повествования лицо Элизабет менялось. От испуганно-недоверчивого в начале и до восхищенного в конце. Причем Димыч сообщил только основные вехи своего боевого пути. Опустив подробности.

А потом Лидия Александровна показала ей боевые награды мужа.

– Как много! – удивилась Элизабет. – Словно у адмирала. И здесь даже есть иностранные. – Осторожно взяла в руки две, став рассматривать.

– Это от Болгарии и Югославии, – улыбнулась Вонлярская. – Некоторое время назад мужу вручили в их посольствах.