— Задержка развития, — сказали специалисты. — С ее слухом и зрением все в порядке, миссис Ли. Проблема в мозгу вашей дочери. Она не будет говорить, не будет понимать, что вы ей говорите.

И все равно я взяла Ирис за руку и повела ее к огромной фабрике. Я собиралась показать ей станки и конвейеры, а также рабочих, которые будут производить лекарства, упаковывать их и наклеивать на все эти замечательные снадобья ярлыки компании «Совершенная Гармония». Я всегда обращалась с моей дочерью как с нормальным ребенком, потому что кто мог знать наверняка, что мои слова не достигают ее мозга? И кто знает, может быть, однажды она посмотрит на меня и скажет:

— Да, я вижу.

Сторож фабрики, приятный пожилой мужчина в синем халате, помахал рукой и подошел к нам с метлой. Он поздоровался с Ирис, но она его не узнала, хотя они встречались несколько раз. Сторож сунул руку в карман и достал конфету. Но когда он протянул ее девочке, та не взяла ее. Она смотрела на солнце, потом на носки своих туфелек, оглядывалась через плечо и снова поднимала глаза к небу.

Я поблагодарила сторожа и взяла у него конфету. Но я не дала ее Ирис, потому что она не понимала, что такое давать и брать. Я поднесла конфету к губам дочки, и она мгновенно захрустела ею, а ее глаза беспрестанно метались, словно в поисках места для отдыха.

— Красивая маленькая девочка, — пробормотал сторож.

И он говорил правду. Хотя отцом Ирис был американец, девочка унаследовала раскосые глаза и высокие скулы своих китайских предков. Я помнила одну фотографию моей матери Мей-лин, когда та была маленькой, и считаю, что Ирис была похожа на нее.

Наконец подъехал агент по продаже недвижимости, но стоило ему выйти из машины, как я сразу поняла по его лицу, что что-то не так.

— Мне очень жаль, миссис Ли, — заговорил он, а ветер сразу стал еще холоднее и нагнал облака, которые закрыли солнце. — Владелец отказался от сделки.

— Но это невозможно! — воскликнула я, заранее зная, что он мне ответит.

Мистер Осгуд засопел, посмотрел на старика-сторожа, облокотившегося на свою метлу, и сказал:

— Хозяину фабрики предложили большую цену, и он согласился.

— Но это незаконно. Я дала вам задаток. Этот чек — обязательство, мистер Осгуд!

Пожав плечами, он сунул руку в карман и достал необналиченный чек.

— Я возвращаю его вам. Владелец получил более выгодное предложение.

Я уже это слышала и раньше. В первый раз речь шла о большом грузе трав из Шанхая. В то время импорт из Китая стал сходить на нет: Чан Кайши и Мао Цзэдун боролись за власть, участились набеги японцев на прибрежные города. Но у меня был постоянный контракт с компанией «Иствиндс трейд», и травы должны были поступить на мой склад. Однако кто-то провернул тайную сделку, как я узнала позже, и весь груз редких трав, минералов и специй отправился в компанию «Красный Дракон».

Второй раз дело коснулось торговца антиквариатом — специалиста по раритетам с Востока. Он с волнением рассказал мне о книге, которую совсем недавно обнаружили. Предполагалось, что ее более четырехсот лет назад написал доктор Ли Цзычэн, великий врач династии Мин. В книге содержалось множество рецептов лекарств, до этого неизвестных. Книгу торговец обещал мне, но в конце концов ею тоже завладел «Красный Дракон».

— Кто тот человек, что предложил более высокую цену? — спросила я, не выпуская руку Ирис, которая вертелась на месте, словно ветер, стремящийся вырваться из плена и улететь подальше от этого плохого места. Я уже знала ответ, но мне хотелось, чтобы агент сказал мне это в лицо.

Он откашлялся и отвел глаза в сторону:

— Компания «Красный Дракон».

Я почувствовала, что у меня кружится голова, и оперлась о руку мужа, чтобы удержаться на ногах.

— Мистер Осгуд, — начала я, — владелец «Красного Дракона» — человек бессовестный, бесчестный.

— Послушайте, я понимаю, что вы огорчены…

— Он пытался сжечь склад мистер Хуана. Он платил шпиону, чтобы тот рассказывал о моих секретах. Он воровал у меня! И он намеренно обманывает людей, продавая им лекарства, которые не могут ни от чего излечить.

— Ну послушайте, я ничего об этом не знаю. Я только…

— И вы обесчестили себя, мистер Осгуд.

— Я? Нет уж, подождите-ка минутку!

— Сколько он заплатил вам, мистер Осгуд, чтобы вы вернули мне залог?

Когда неделю спустя принесли судебную повестку, я была в моем офисе в Чайнатауне — маленькой комнатушке над торговой компанией мистера Хуана. Владелец «Красного Дракона» подал против меня иск, обвиняя меня в клевете.

Я немедленно позвонила Гидеону, убедив себя в том, что это вполне естественно: ведь он мой деловой партнер и ему следует обо всем знать. Кроме того, Гидеон связан с лучшими адвокатами в городе. Я называла себе множество причин, почему я обратилась за помощью к нему, а не к мужу, или к моему адвокату, или к мистеру Хуану. Но я знала настоящую причину. Я страшно испугалась — и мне был необходим Гидеон.

Я впервые вошла в особняк Барклеев после того случая, когда я отдала Фионе кольцо моего отца.

Казалось, обстановка в доме не изменилась за девять лет. Все та же викторианская мебель, бархатные, вышитые гарусом по канве подушки и большая коллекция старинных вещей, занимающих каждый дюйм плоских поверхностей. Гидеон рассказывал мне, что Оливия пыталась убедить свекровь в необходимости по-новому обставить дом, но у нее ничего не получилось. Гидеон, его жена и их семилетний сын Адриан занимали одно крыло дома, и там они могли свободно все переделывать по своему вкусу. Этим они и занимались. По словам Гидеона, Оливия испытывала страсть к новым интерьерам из Европы, скандинавской мебели, сделанной по шаблону, и трубчатой стали. Но Фиона запретила им поменять даже пепельницу, даже маленькую картину во всех остальных комнатах величественного особняка.

Я встретилась с Гидеоном и его адвокатом в кабинете, оклеенном пестрыми викторианскими обоями, где на полу лежал ковер с цветочным узором, вызывая ощущение клаустрофобии. Я знала, что Оливия мечтает ураганом промчаться по этому дому, сметая на своем пути все эти безделушки, обдирая стены, скатывая ковры и настилая модный линолеум, расставляя мебель с современными округлыми линиями, атласной обивкой, убирая все лишнее. Очень современно, очень рационально… Я хорошо понимала это, потому что, наверное, поступила бы точно так же, если бы дом принадлежал мне.

Я не была счастлива в нашем доме в Окленде, где мы жили с мистером Ли и Ирис. Там был очень плохой фэншуй. Дом стоял на склоне холма, так что наша удача скатывалась вниз. Когда-то в прошлом к нему пристроили комнату, изменив линию пола, и в этой комнате была спальня Ирис. Только когда мы поняли, что девочка не развивается нормально, я перевела ее из этой несчастливой комнаты в нашу спальню, но, очевидно, было уже поздно. Впрочем, другие комнаты в доме меня тоже не устраивали. Гостиная, например, по форме напоминала букву Г — символ незавершенности. Я хотела купить дом в Сан-Франциско. Но мой муж был китайцем, на нас распространялось ограничение в правах. А в Окленде законы владения собственностью являлись не такими строгими.