– Получается, ваш сын взял взятку и дал ложные показания на дознании?

– Получается, что так. Он ведь и второй грех на душу взял.

– Какой? Вера Вадимовна, пожалуйста, говорите, не скрывайте!

– Он и той, потерпевшей стороне информацию за деньги продал. Та девчонка, что за рулем другой машины, она ничего не помнила, шок у нее случился, когда ноги ей раздавило. Она тоже не из простых, отец или родственник у нее – военный, генерал вроде. Сережа говорил: мам, такое дело только раз в жизни, надо использовать этот шанс. А они там пусть потом между собой разбираются – министр с генералом. Он с них тоже деньги взял. Потом, уже после, как дело прекратили. Правда, не так много, но прилично, и рассказал всю правду – как оно все было там, на дороге. Девчонке, потерпевшей, ногу отняли по самое бедро. Повесилась она, не вынесла, что жизнь ей калекой быть уготовила. Я ему говорила – Сережа, что ты делаешь. А он мне – мама, это их судьба. А мы с тобой будем жить не тужить. Он магазин запчастей и автомойку на эти деньги открыть хотел. Бумаги начал оформлять, ну пакет документов для бизнеса. А тут аорта у него – раз. Так что не попользовался он взяткой. Если только похороны не считать.

Катя не произносила ни слова. Значит, вот как оно было тогда в Одинцово.

– Я на эти деньги все эти годы жила, – сказала Вера Вадимовна. – На что я клуб-то организовала наш, на что кошек в генофонд клуба приобретала? Десять лет работы, всю себя вкладывала. А теперь после этой катастрофы с отравлением все прахом. Убытки, долги… Совладелец ветклиники – банк, забирает мою долю и часть долгов клуба оплатит, а потом… не знаю, что делать. Так что и тут все прахом. Не на счастье нам эти деньги, все прахом.

– Фамилию потерпевшей сын вам не называл? – спросила Катя.

– Нет, может, и называл, я забыла. Она то ли дочка, то ли родственница какого-то генерала или полковника. Я и министра-то фамилию забыла. Помню, Сережа говорил, у него квартира в Романовом переулке в маршальском доме, богатый дядька.

– Помните, вы мне рассказывали про Юдину, которая кота тут у вас оставляла на передержку? Так вот ее квартира тоже там, в Романовом переулке.

– Да, точно, надо же.

– А вам никогда не приходило в голову, что эта женщина и есть – та самая?

Суркова моргнула и уставилась на Катю.

– О чем вы?

– Вам не приходило в голову, что Юдина та самая, заставившая своего брата взять на себя свое преступление?

– Да что вы… нет, не может быть… Это она?!

Суркова воскликнула так громко, что кошки в корзине проснулись. С тревогой и изумлением уставились на свою хозяйку: что ты кричишь? Поздно, поздно кричать, уже ничего не вернуть, не поправить.

– У меня записная книжка сына сохранилась, – сказала Вера Вадимовна после паузы. – Фамилий я не помню, но адрес потерпевшей он туда записал на всякий случай.

Она потянулась к ящику стола и достала оттуда целую груду: школьные альбомы фотографий, коробку с письмами, какие-то счета. Катя поняла, что Вера Вадимовна хранит весь свой старый домашний архив тут, в клубе, зооотеле, это и есть ее настоящий Кошкин дом.

– Вот, на последней странице, он всегда тут черкал, когда на скорую руку или под диктовку. И всегда черными чернилами, – Вера Вадимовна раскрыла старый потрепанный блокнот.

Катя забрала его. На последней странице выцветшие чернила шариковой ручки. И много адресов.

– Какой-то из этих, – сказала Суркова. – Если я, конечно, что-то не перепутала. Ведь столько лет уже прошло с тех пор.

Они вернулись в машину, и Миронов спросил:

– И что это все значит?

– Мы приближаемся к концу нашего расследования, – сказала Катя. – Я сейчас сделаю один звонок, а вы, Вова, езжайте домой, отдыхайте. И спасибо вам, вы мне очень помогли.

– Я вас не оставлю, – участковый Миронов покачал головой. – Вам ведь ехать надо будет, и быстро.

Катя лишь глянула на его руку в гипсе и достала телефон. Она позвонила лейтенанту Дитмару.

– Тимофей, я еще в Красногорске. Как там у вас?

– Мероприятие в самом разгаре. А так все пока тихо.

– Василиса Одоевцева мне рассказывала про смотрительницу Шумякову, что у нее брат – военный, генерал.

– Да, есть у нас такая информация. Но он скончался два месяца назад.

– Я об этом от Одоевцевой слышала. У меня тут несколько адресов. Я вам сейчас зачитаю, возможно, какой-то из них вам знаком.

Катя начала зачитывать – все адреса, записанные черными выцветшими чернилами шариковой ручки, из блокнота инспектора ДПС Сергея Шустова.

– Вот этот адрес. Новая Басманная, дом, квартира, – сказал Дитмар на четвертом адресе. – Это адрес Арины Шумяковой.

– Тимофей, я вам сейчас расскажу то, что я узнала здесь, в Красногорске. А вы решайте, что мы будем делать дальше.

И Катя очень подробно начала излагать.

Участковый Миронов молча слушал.

Лейтенант Дитмар там, в музее слушал тоже очень внимательно.

– Я доложу Елистратову прямо сейчас, – объявил он, когда Катя закончила. – Надо сначала все проверить детально. Вы поезжайте…

– Я в музей…

– Нет, вы понадобитесь Елистратову, езжайте на Петровку, 38, обратитесь прямо в приемную МУРа, вас будут ждать.

– Никогда еще не был на Петровке, 38, – сказал Миронов и улыбнулся, как мальчишка. – И с МУРом работать не приходилось еще. Я… я вас отвезу!

И, управляя одной левой, вертя руль с легкостью просто пугающей, он нажал на газ, и старенькое его авто показало класс!

Через полтора часа по пробкам они достигли Петровки. Катя показала Миронову, к каким воротам ГУВД Москвы подъезжать. Их немедленно пропустили через КПП.

Встретивший оперативник повел их в приемную генерала Елистратова.

В большом кабинете много народа, вся оперативно-следственная группа в сборе.

– Вот наш коллега из области, капитан Петровская, а это другой наш коллега из области, участковый. – Елистратов прищурился сквозь очки на Миронова. – Ну что же, давайте-ка послушаем еще раз информацию.

Катя изложила красногорские новости.

– А теперь послушайте, что мы узнали, пока вы ехали к нам, Екатерина, – Елистратов кивнул одному из сотрудников.

– По этому адресу, который совпал, – улица Новая Басманная, Шумякова Арина Павловна проживала вместе с братом Андреем Шумяковым. Квартира числилась за генералом Шумяковым как служебная площадь, предоставленная Министерством обороны, потому что сам Шумяков – генерал-майор, занимал различные командные должности в военных округах, был командиром инженерно-саперной бригады, а после ее расформирования возглавлял центр по технике разминирования. После несчастного случая на полигоне – получил ранения при взрыве боеприпасов – был комиссован, получил инвалидность. Жилплощадь в Москве Минобороны оставило за ним в качестве компенсации за увечье.