– По-твоему, это похоже на отходы? – Ворг ткнул обрубком своей руки в одну из коробок.

– А может, Крейд такой аккуратный, что тщательно упаковывает свой мусор, перед тем как выкинуть его в мусорный бак, – не сдавался Кондор.

– Ну хватит, оставь, пожалуйста, свой сарказм.

– Ладно, молчу. Но что мы будем делать в иной параллели, если это окажется не Лиитания?

– Ничего не бойся. Куда бы мы ни попали, там нас встретят такие же туполобые железяки, как эта, так что проблем не будет. Нас просто примут за часть груза. А дальше придется импровизировать. Сориентируемся на месте. Так или иначе, но в итоге мы должны попасть домой. Все понял?

– Вроде все, – с сомнением побормотал Кондор, чувствуя, что в плане Ворга полно дыр. Но спорить он не стал. План «демона» был сейчас оптимален, учитывая, что у самого Кондора вообще не было никакого плана, кроме бессмысленной лобовой атаки. А Ворг был прав: отступить – еще не значит проиграть.

Снова наступила тишина. И снова первым молчание нарушил Кондор. Блуждая глазами по каменным стенам, он остановил взгляд на покалеченной руке биллероида. Обрубок уже перестал кровоточить, и лоскуты окровавленной кожи вперемешку с обломками стальных приводов и оплавленных пластиковых трубочек топорщились во все стороны омерзительным темно-красным цветком.

– Болит? – спросил Кондор скорее из любопытства, чем сочувствия. Ворг сам мог позаботиться о себе и не нуждался в жалости. Кондор прекрасно понимал это.

– Болит, – спокойно ответил «демон» и, подумав, добавил: – У биллероидов нет столь совершенной системы блокировки нейронов, как у наносинтонов вроде тебя, поэтому в моем случае компенсация происходит за счет многократного повышения болевого порога. Я чувствую боль, но свободно переношу ее. Не беспокойся за меня, заботься лучше о собственном состоянии.

Кондор тронул пальцем рану на виске. Боли не было вовсе, хотя само прикосновение он почувство­вал. К его удивлению, края раны закруглились, а сама она стала чуть меньше, чем полчаса назад. Синтетическая плоть восстанавливалась потрясающе быстро. Наверняка го же самое происходило в данный момент и с остальными ранами на его теле. Кондор представил, как сейчас миллионы рабочих наномодулей, используя скрытые резервы организма, в бешеном темпе демонтируют поврежденные ударами и огнем клетки, собирая новые, придерживаясь при этом строго прописанного плана строительства. Через час, возможно, через два они закончат и рана исчезнет, словно ее никогда и не было, а остатки «строительного мусора» будут выведены из организма с мочой или отправятся в запасники в виде простейших молекулярных соединений, названных СП-белком. И Кондор снова будет здоров. Что тут скажешь – да здравствует наномеханика!

– Я вообще ничего не чувствую, – с каким-то глупым самодовольством сказал Кондор. – Вернее, чувствую, но только в первое мгновение, когда меня ра­нят. А потом боль отступает.

– Боль нужна человеку, чтобы чувствовать опасность, вот почему наноинженеры оставили тебе это мгновение. Не чувствуя боли, ты не сможешь вовремя определить степень угрозы и можешь подвергнуться излишнему риску. Боль оберегает тебя.

– Скажи еще, что боль дана человеку, чтобы чувствовать жизнь, – усмехнулся Кондор.

– Разве это не так? – совершенно серьезно спросил в ответ Ворг.

– Ну-ну, когда это ты стал философом?

– Я был им всю жизнь.

Кондор не понял, шутит с ним «демон» или говорит всерьез. Он решил сменить тему.

– А я вообще ничего не могу с уверенностью сказать о себе, – проговорил он, осторожно подбирая слова. Его уже не раз предупреждали об опасности подобных рассуждений, когда каждое неверное слово, каждая мимолетная мысль может бросить его изуродованный разум в новый хаос иртадизации. – С тех пор как произошло слияние, я утвердился в мысли, что мое имя Кондор. Кондор, и точка. Это единственное, что я с уверенностью могу сказать о себе. Больше ничего.

– Наверно, тебе очень тяжело сейчас. – Оказывается, «демон» тоже мог сочувствовать.

– Ты даже не представляешь насколько. А эти эмоции… Полнейший бред. Я то панически боюсь всего на свете, то рвусь в бой с яростью раненого льва, то безвольно опускаю руки и смиренно жду своей участи, то начинаю лихорадочно искать путь спасения. Не поверишь, сколько раз я хотел сдаться на милость Крейда.

– Что же тебя останавливает?

Кондору показалось, что «демон» и сам знает ответ, но желает услышать его из уст товарища. И он не задумываясь ответил:

– Ярость. – Биллероид понимающе кивнул. Испугавшись, что Ворг может понять его неправильно, Кондор зачастил: – Я понимаю, ярость – плохой помощник в бою. Гнев ослепляет. Но только не в моем случае. Мой разум разваливается, память готова осыпаться, словно песочный кулич, но именно безумная ярость спасает сейчас меня от безумия, а ненависть к Крейду стала опорой моего существования, целью моей жизни. Возможно, каждый из моих синхронов в отдельности так ненавидел Силдона, что, пройдя сквозь слияние, они не стали делить ментальное пространство моего мозга, а объединились во имя общей цели.

– Значит, пока Крейд жив, ты не сойдешь с ума, – заключил биллероид. – Но что потом? Когда игра закончится?

Удар ниже пояса. Возможно, самый страшный во­прос, который только мог услышать Кондор в последние дни. Потому что он не знал ответа на него.

– Я стараюсь не думать об этом, – сказал он.

– Возможно, ты прав. – «Демон» умолк. Да уж, на редкость неразговорчивый спутник попался Кондору.

– Волнуешься? – спросил Кондор, пытаясь продолжить разговор, но Ворг не ответил, погрузившись в размышления, и Кондор решил больше не тревожить его. Кто знает, какие мысли гнетут сейчас биллероида, чьи планы рушились один за другим?

Еще пять минут протекли в полутьме и молчании. Наконец, когда терпение Кондора подошло к концу и на языке у него уже вертелась фраза: «Ничего себе, быстрая разгрузка», компьютер на стене пронзительно пропищал.

– Вот и прибыл наш поезд, – сообщил Ворг, не скрывая радости. Кажется, ожидание надоело и ему.

Легкий толчок оповестил беглецов, что робот пришел в движение. Ворота с жутким визгом и скрежетом распахнулись, впуская погрузчик.

– Не слишком похоже на технорай, – скептически заметил Кондор.

– О чем ты?

– Монитор в паутине, скрипящие двери… Что за дыра?

– Главное, что все работает, – сказал Ворг. – Роботам все равно, скрипят ворота или не скрипят и где пауки плетут свои сети.

– Логично, – согласился Кондор, решив не спорить по пустякам.

Робот неспешно ввез их в грузоотправитель. Собственно, помещение больше напоминало гигантский склад, заставленный коробками, ящиками и контейнерами, в проходах между которыми медленно передвигались другие погрузчики, создавая впечатление спокойной деловой обстановки. Посреди зала стояла сама установка для трансформации мерности материи. Кондора трансмеризатор впечатлил только своими размерами. Куда там его миниатюрному, встроенному в позвоночник… Вот оно, истинное творение всемогущей цивилизации. Адская машина, способная открыть врата куда угодно, даже в преисподнюю.