— Да. У тебя есть что-нибудь интересное? — нетерпеливо спросил Патрик.

— Есть несколько интересных моментов. Когда мы начали уточнять причину смерти Йоханнеса Хульта, мои первоначальные выводы подтвердились полностью. Йоханнес не повесился. Как ты говоришь, его нашли на земле с веревкой на шее. В любом случае петлю надевали уже на труп. Причиной смерти на самом деле стал сильный удар в затылочную область головы твердым предметом. Могу уточнить: с острыми краями. У него также травмирован подбородок. Похоже, что ему также нанесли удар и спереди. В этом нет сомнений.

— Ты хочешь сказать, что, таким образом, нет никаких сомнений относительно того, что это убийство? — спросил Патрик, крепко прижимая трубку к уху.

— Нет, физически невозможно допустить, чтобы он сам мог нанести себе такие травмы.

Оба немного помолчали. Патрик обдумывал услышанное, потом ему в голову пришла мысль:

— Ты только что сказал, что вы нашли еще что-то, когда исследовали Йоханнеса. Что именно?

— Да, я думаю, тебе это понравится. У нас тут сейчас работает летний заместитель,[27]она просто фанатик какой-то, пашет как лошадь, так вот — она взяла на себя анализ ДНК Йоханнеса. Ей пришло в голову сравнить его с генетической структурой спермы, которую мы нашли на теле Тани Шмидт.

— И что? — спросил Патрик, еле дыша от нетерпения.

— Ты ни за что не поверишь, да я бы и сам в такое дерьмо никогда не поверил. Они родственники. Я хочу сказать, что тот, кто убил Таню Шмидт, без всяких сомнений, в близком родстве с Йоханнесом Хультом.

Патрик раньше ни разу не слышал, чтобы всегда корректный Петерсен выражался. Но сейчас он и сам с трудом удержался от крепкого словца. Во дерьмо-то, действительно. Через секунду Патрик пришел в себя от изумления и спросил:

— А вы не можете сказать, в насколько близком родстве они состоят? — Сердце екнуло у него в груди.

— Да, мы как раз этим сейчас и занимаемся. Но нам нужен сравнительный материал, так что твоя задача — добиться того, чтобы получить пробы крови всех членов семьи Хульт. Понимаю, что это непросто, но придется потрудиться.

— Что, у всех? — спросил Патрик, заранее прикидывая возможные трудности и думая о том, в какие штыки Хульты встретят такое вторжение в их частную жизнь.

Он поблагодарил Петерсена и вернулся обратно к столу, где его ждала Эрика, похожая на мадонну. Длинная просторная ночная рубашка скрывала округлые формы ее тела, вьющиеся светлые волосы золотились на солнце. У Патрика от нее по-прежнему захватывало дух.

— Давай уж катись, — подтолкнула его Эрика, и Патрик с благодарностью чмокнул ее в щеку.

— Тебе есть чем заняться сегодня? — спросил он.

— Преимущество отъезда гостей заключается в том, что после этого очень хочется провести день спокойно. Другими словами, я сегодня ни черта не буду делать, я так для себя решила. Полежу на воздухе, почитаю, слопаю что-нибудь вкусненькое.

— Звучит как очень хороший план. А я сегодня тоже постараюсь вернуться домой пораньше. Самое позднее часа в четыре, обещаю.

— Да, да. Я знаю, что ты постараешься, так что когда приедешь, тогда и приедешь. Давай езжай, я же вижу, что тебе не терпится пятки смазать.

Эрике не пришлось повторять дважды. Патрик прыгнул в машину и понесся в участок.

Когда примерно через двадцать минут Парик вошел в участок, он нашел коллег в комнате отдыха. Они сидели и пили кофе. Патрик посмотрел на часы и со стыдом подумал о том, что приехал несколько позже, чем рассчитывал.

— Здорово, Хедстрём, ты что, забыл будильник включить?

Эрнст, который полностью восстановил чувство уверенности в себе после вчерашнего происшествия, опять позволил себе фамильярный тон.

— Ну, как сказать, скорее маленькая компенсация за все сверхурочные, и с sambo хотелось тоже чуть побольше побыть, — сказал Патрик, и они обменялись понимающими взглядами с Анникой, которая ненадолго оставила свой пост в приемной.

— Да, как мне думается, это входит в список привилегий начальства — позволить себе поспать подольше утром, когда захочется, — не удержался Эрнст от очередной реплики.

— По-моему, всем ясно, что я отвечаю лишь за это конкретное расследование и я не начальство, — сказал Патрик спокойно.

Взгляд, которым одарила Эрнста Анника, спокойным нельзя было назвать ни в коем случае. Патрик продолжил:

— А как ответственный за расследование я должен сообщить вам кое-какие новости. И у меня для вас есть задание.

Он рассказал им то, что узнал от Петерсена, и на какое-то время обстановка в комнате отдыха полицейского участка Танумсхеде стала просто праздничной.

— Значит, нам придется сражаться со всеми четырьмя возможными кандидатами? — спросил Ёста. — Йохан, Роберт, Якоб и Габриэль.

— Да, и не забудь, пожалуйста, о том, где Таню видели в последний раз, — заметил Мартин.

— Ну да, это только Йохан так говорит, — напомнил Эрнст. — Только он это и утверждает. Лично я сначала поискал бы свидетеля понадежнее.

— Да, но Линда подтверждает, что видела кого-то тем вечером, так что…

Патрик прервал дискуссию Эрнста и Мартина:

— Это все означает только одно: чем скорее мы возьмем кровь у всей семьи Хульт, тем скорее получим результаты анализа ДНК. А тогда нам не надо будет строить догадки, мы просто будем знать. По пути сюда я позвонил, чтобы получить на это санкцию, потому что без нее нам не обойтись. Вы все знаете, почему такая спешка. Так что я ожидаю ордера от властей в самое ближайшее время.

Патрик налил себе кофе и сел вместе с другими. Он положил перед собой на стол мобильный телефон, и все, включая самого Патрика, время от времени украдкой выжидательно поглядывали на него.

— Ну и как вам понравился вчерашний спектакль? — Эрнст заржал и моментально забыл свое обещание не рассказывать никому о том, что он узнал от Мелльберга.

Все уже слышали от него про Мелльбергову невесту по каталогу, так что то, о чем они сплетничали последнее время, перестало быть загадкой. И хотя после вчерашнего им нашлось о чем поговорить, можно было с уверенностью сказать, что это никогда не дойдет до ушей шефа.

— Вот, ети его, — засмеялся Ёста. — Если мужик такой озабоченный насчет баб, что выписывает их по каталогу, то уж сам виноват.

— А вы представьте себе его рожу, когда он ее увидел в натуре и понял, что все его ожидания пошли, мягко говоря, коту под хвост. — И Анника злорадно рассмеялась.

Вообще-то смеяться над несчастьями других не слишком красиво, но почему-то, когда предметом насмешек становился Мелльберг, это никого не удручало.

— Да, должен сказать, что времени она даром не теряла: тут же поперлась в магазин и набила сумку. До этой дуры даже не дошло, что на всем, что она сперла, ценники остались… — засмеялся Эрнст. — Просто подошла и сперла, представляете себе? Старый Перссон, к которому мы с Ёстой вчера катались, тоже про одного такого придурка рассказал. Прикиньте, какой-то козел повадился тырить у него удобрения. И вот ведь зараза какая: не ленился, каждый раз уволакивал по два мешка. Перссон их там и перекладывал, и запирал, — все равно, сволочь, добирался. Во народ-то, блин, а? Это ж каким надо быть упертым жмотом, чтобы мешки с дерьмом у соседа тырить. Конечно, и дерьмо дорогое бывает…