Зачем? Он думал, что только так удержит меня? Разве он не слышал сказок о женах, принимавших обличье различных животных — об ундинах, селках,[85]девах-лебедях. Они исчезали, если их возлюбленные нарушали клятву — никогда не смотреть на своих избранниц в момент превращения?

Стрела пронзила мое крыло, и я ощутила обратные перемены. Мои человеческие руки опустились в воду, серебряная цепочка на шее потянула меня вниз… но внезапно кто-то выхватил меня из воды, сорвал кулон с шеи, вытащил стрелу из раны.

Он рыдал.

— Останься! — кричал он, а его голос был в точности, как у Уилла.

Но я покидала его.

— Выбор сделан, — ответила я. — Но я всегда буду смотреть на тебя, на твоих сыновей и дочерей, и всех детей твоего рода. Я стану Сторожевой Башней.

В один миг я почернела… но он еще отчаянно звал меня:

— Не уходи, Гарет!

А я осознала все. Я была обречена стоять на границе между двумя мирами и оберегать человечество — из-за любви, которую питала к единственному мужчине, хотя он и нарушил свою клятву.

Я открыла глаза и увидела серебряную шкатулку. Летняя Страна манила меня зеленью и золотом, и на дальнем берегу меня ждала мама — она то ли приветствовала меня, то ли прощалась.

Я закрыла шкатулку. В то же мгновение янтарный свет в комнате завертелся вокруг меня, как смерч. И я закружилась в центре чудовищной воронки, чувствуя, как энергия проникает сквозь меня и накрывает меня, будто плащ. Джон Ди размял затекшие пальцы, взял ком сияющего вещества и швырнул в меня — совсем как знаменитый бейсболист Мариано Ривера, метким ударом завершающий трудную игру.

Огненный шар угодил мне в грудь, я упала на спину. Ди вскочил с кресла, бросился ко мне и начал вырывать у меня шкатулку, но я не отпускала ее. Мою кожу обжигало его сернистое дыхание.

— Дура! Ты жестоко пожалеешь, что не воспользовалась шансом покинуть землю, когда я вот-вот с ней покончу. То, что ты видела в Нью-Йорке, — сущая чепуха!

Я уже ослабела, но по какой-то причине Ди резко разжал пальцы. Он отлетел от меня, будто его накололи на огромную вилку… и врезался в стену. Узорная панель сотряслась, и электричество, накопленное янтарем, взорвалось. Тело Ди дернулось от удара током, и он без чувств сполз на пол. Над ним возвышался Уилл, обнажив клыки в гневном оскале. Он бросился к Ди и попытался схватить колдуна за шею, но отпрянул, потому что между ними вспыхнули искры. Я закашлялась от запаха гари и поняла, что горит плоть Уилла. Панель позади Ди воспламенилась, затем пришла очередь следующей. Наэлектризованное пламя охватило комнату по периметру и обожгло Уилла.

— Брось его! — захрипела я, с трудом поднимаясь на ноги. — Нам нужно бежать!

Уилл повернулся и в первый момент, похоже, не узнал меня. На изуродованном огнем лице блестели красные глаза, острые клыки были обнажены. Но спустя секунду в его зрачках остались только мерцающие блики янтаря. Уилл коротко кивнул мне и поманил за собой, но я намертво вцепилась в шкатулку, поэтому он просто обнял меня и взял на руки. Когда он вынес меня из логова Ди, я громко закричала, прося его отпустить меня.

Он сразу послушался. Я вручила ему шкатулку и опрометью бросилась назад. В комнате царил сущий ад. Я бросила взгляд туда, где пару минут назад лежал Ди. Пусто. Может, маг испарился от этого дикого жара? Или ему удалось улизнуть? Но у меня опять не было времени выяснять. И вернулась я не за Джоном Ди.

Я пробежала через всю комнату, остановилась перед камином и потянулась к портрету мадам Дюфе. Рама обгорела, холст в одном уголке потемнел, но изображение не пострадало. Правда, рама оказалась горячей и обожгла мне ладонь, но я изловчилась, сунула картину под мышку и выскочила к винтовой лестнице. В то же мгновение пламя окончательно объяло помещение. Взрыв сотряс ступени, башня наполнилась ядовитым дымом. Я почти не видела противоположную сторону лестничного пролета, где находился Уилл, прислонившийся к перилам. Я кинулась к нему, боясь, что его ранило, но, поравнявшись с ним, обнаружила, что это не Уилл, а Оберон. Король фейри уже освободился от железных цепей, но еще пошатывался.

— Что ты сделал с Уиллом? — гневно спросила я.

Он саркастично рассмеялся.

— Я похож на того, кто способен причинить вред вампиру? Он помог мне, — конечно, только ради тебя. А я пообещал ему, что выведу тебя из башни. — Оберон печально улыбнулся и горько вздохнул. — И еще он сказал, что просит у тебя прощения. А потом он ушел и унес с собой серебряную шкатулку.

Много недель подряд меня мучили воспоминания о той ночи. Однако самую сильную боль вызывали не видения Летней Страны, а обратный путь по водопроводному туннелю с Обероном. В те минуты, когда мы спускались по лестнице, он продолжал обвинять Уилла.

— Я знал, что он заберет шкатулку при первой возможности, — бормотал король фейри себе под нос. — Вампир думает, что будет смертным человеком с ее помощью. Он отнесет шкатулку на границу между мирами и захочет, чтобы то существо из озера превратило его в человека. Но если это создание проберется сюда, на землю, ситуация только ухудшится. Лучше бы уж Ди дал полную свободу демонам Отчаяния и Раздора… Я должен последовать за Хьюзом и опередить его.

Быстрый взгляд за узкое оконце по пути вниз позволил убедиться в том, что демоны Ди прекратили разбой. В соседнем квартале ничего не горело. Одно из зданий, прежде охваченных пожаром, безусловно, пострадало, но другие уцелели. Я моргнула, гадая, ясно ли вижу окрестности. Так и есть: копоть была только на единственном доме. Наверное, когда я завладела шкатулкой, время застопорилось и повернуло вспять. Значит, те минуты, в течение которых загорелось второе здание, просто-напросто стерлись. Чувство победы накатило на меня волной. Скорее всего, пожары прекратились во всем Нью-Йорке. Возможно, чьи-то жизни были спасены обратным течением времени.

Но кто я такая, Гарет Джеймс, чтобы сражаться с самыми мрачными демонами вселенной? Я постоянно задавала себе этот вопрос еще несколько часов назад. А теперь ответ стал ясен. И меня он устраивал. Я являлась Сторожевой Башней. Вполне достойной. Несмотря на то, что я пока пребывала в хрупком теле.

— Я с тобой, — крикнула я вслед Оберону, который размашисто шагал вниз по винтовой лестнице.

Я поспешила нагнать его.

Поначалу он не обращал на меня внимания. Мы вошли в шлюз, и ступать нужно было осторожно, чтобы не поскользнуться на крутом скате… Потом мы оказались на мосту, и все усложнилось еще больше, поскольку мы могли рухнуть в один из полых пилонов. Только тогда, когда мы преодолели опасный участок, Оберон повернулся ко мне и проворчал: