Попробуем сначала отдать себе отчет, насколько типичен, т. е. широко распространен, такой гипотетический характер. Пусть «нормальными» будут считаться такие степени отклонения какого-нибудь свойства от математического среднего, которыми обладает половина популяции; тогда по 1/4 популяции разместится на обоих полюсах «оси» этого свойства в зонах «отклонения от нормы». Если теперь взять не одно, а два независимых свойства, то при тех же условиях в «нормальной» зоне окажется уже 1/4 часть популяции, а остальные 3/4 попадут в зоны «отклонений», при пяти независимых свойствах «нормальным» окажется один человек из 32, а при десяти — один из 1024! Так что иметь «нормальный» характер очень трудно, и такое явление довольно редко.

Я позволила себе эти расчеты, чтобы опровергнуть то распространенное мнение, что отклонения характера встречаются значительно реже, чем «норма». Однако это только количественная сторона дела.

Обратимся к более принципиальным соображениям, которые заставляют подвергнуть сомнению само понятие «нормальный характер». Одно из них было высказано П. Б. Ганнушкиным, а еще раньше — цитируемым им Т. Рибо. Эти авторы обращают внимание на внутреннюю противоречивость словосочетания «нормальный характер». По существу, оно означает «неотличающуюся индивидуальность» или «нехарактерную характерность». Ведь характер — это уже само по себе отличие, особенность, индивидуальность.

В связи с этим мне вспоминается случайно услышанный рассказ одного московского журналиста.

«Проводил я, — рассказывает он, — однажды лето в глухой деревне Калужской области. Сижу как-то в доме и слышу: идут огородами бабы и разговаривают, и вдруг понимаю, что речь идет обо мне. «А он, — говорит одна женщина, — мужик ничего, бессловесный, бесхарактерный!» Я так и сел. «Ничего себе, — думаю, — какое впечатление я произвожу!».

А надо сказать, что мужчина он живой, энергичный, вполне соответствует своей бойкой профессии.

«На следующий день, — продолжает он, — разговариваю с соседкой и как бы между прочим спрашиваю: «Тетя Настя, а какой это такой человек — бессловесный?» — «А это, — говорит, — который бранными словами не ругается». — «А бесхарактерный?» — «А это, — говорит, — который своего характера не кажет, не куражится!»

Эти ответы как будто вполне относятся к человеку с нормальным характером: ровно ведет себя, правильно общается, не создает проблем. И вот такую «нормальность» народное сознание определяет как «бесхарактерность», смыкаясь тем самым с точкой зрения Ганнушкина и Рибо! По-видимому, и для народного сознания характер — это, если можно так выразиться, «острые углы», которые проступают в поведении человека. Если таких углов нет, то нет и характера — человек «бесхарактерный» (и заслуживает всяческих похвал). Иными словами, «нормального» характера не бывает.

Откровенно говоря, я охотно присоединяюсь к этой точке зрения. Но тогда вы вправе меня спросить: «Что же, выходит, что человек, который не психопат и не акцентуант, — серый и безликий, и о нем ничего особенного сказать нельзя?» Нет, совсем не так. В случае гармоничного (с точки зрения характера) человека для описания его индивидуальности необходимо перейти с языка свойств характера на язык свойств личности. И тогда обнаружится масса уникальных его особенностей, среди которых и свойства его мотивационной сферы, и его нравственность, и мировоззрение, и его внутренние проблемы, и достигнутый уровень развития личности, и потенциал ее дальнейшего роста, и многое другое. Однако все эти аспекты индивидуальности составляют материал следующей лекции.

При попытках определить личность в литературе часто цитируются слова К. Маркса: «…человек есть совокупность всех общественных отношений» (1, т. 3. с. 3).

Некоторые авторы видят в этих словах прямое определение личности. Другие не соглашаются с ними, замечая, что у Маркса речь идет, во-первых, не о личности, а о человеке, во-вторых, скорее всего об обобщенном человеке (человечестве в целом), ибо ни один конкретный человек не может быть совокупностью всех общественных отношений.

Мне представляется верной эта вторая точка зрения: приведенная формула Маркса отражает общефилософский взгляд на человека, а именно постулирование его социальной сущности. Вы уже познакомились с одной психологической конкретизацией этого общего положения — с теорией Л. С. Выготского. Она раскрывает социальную природу высших психических функций. Та же задача стоит и в отношении личности. Марксистская философия задает самое общее понимание личности как такого образования, которое возникает благодаря вхождению каждого конкретного индивида в общественные отношения и «интериоризации» этих отношений.

Для психологической конкретизации этого общего представления необходимо ответить, используя психологические понятия, по крайней мере на следующие вопросы: в чем состоит то новообразование, которое мы называем личностью? Как происходит формирование личности, как представляется самому субъекту, так сказать изнутри, процесс роста и функционирования его личности?

Эти вопросы и будут основными пунктами нашего дальнейшего движения, конечная цель которого — ответить на главный вопрос: что такое личность?

Итак, первый частный вопрос. Конкретизирую его следующим образом: каковы необходимые и достаточные критерии сформировавшейся личности?

Я воспользуюсь соображениями на этот счет автора монографии о развитии личности у детей Л. И. Божович (16). По существу, она выделяет два основных критерия.

Первый критерий: человека можно считать личностью, если в его мотивах существует иерархия в одном определенном смысле, а именно если он способен преодолевать собственные непосредственные побуждения ради чего-то другого. В таких случаях говорят, что субъект способен к опосредованному поведению. При этом предполагается, что мотивы, по которым преодолеваются непосредственные побуждения, социально значимы. Они социальны по своему происхождению и смыслу, т. е. заданы обществом, воспитаны в человеке.

Второй необходимый критерий личности — способность к сознательному руководству собственным поведением. Это руководство осуществляется на основе осознанных мотивов-целей и принципов. От первого критерия второй отличается тем, что предполагает именно сознательное соподчинение мотивов. Просто опосредствованное поведение (первый критерий) может иметь в своей основе и стихийно сложившуюся иерархию мотивов, и даже «стихийную нравственность»: человек может не отдавать себе отчета в том, что́ именно заставило его поступить определенным образом, тем не менее продействовать вполне нравственно. Итак, хотя во втором признаке также имеется в виду опосредствованное поведение, подчеркивается именно сознательное опосредствование. Оно предполагает наличие самосознания как особой инстанции личности.