Лласар жестом балаганного фокусника извлек прямо из воздуха легко узнаваемый синевато-серый конверт с гербовой печатью:

– А вот и повестка. Прошу ознакомиться.

И расцвел счастливейшей из улыбок.

– Наконец-то вы вернулись к букве закона, – якобы удовлетворенно вздохнула Даетжина и, внимательнейшим образом изучив содержание повестки, поставила витиеватую подпись в графе «Персона ознакомлена». – Что ж, давайте собеседоваться, милорд. А то я тороплюсь.

– Куда же? – как бы невзначай полюбопытствовал Урграйн.

– А вот это уже не ваше дело, – отрезала магичка.

– К нам поступил сигнал от бдительного гражданина, который утверждает, что в подвале дома номер 19 по улице Садовой захоронен труп его бывшего владельца – мэтра Уэна Эрмаада. И в данный момент мои люди проводят спешные раскопки. Что вы можете сказать по этому поводу, мэтресса Махавир? Имеете что добавить?

На самом деле в данный момент актор-экзорт[13]Тайной Службы, из числа магов-ренегатов, старается выдавить из кузена пропавшего колдуна хоть что-нибудь ценное или хотя бы внятное. А мис Лур, в свою очередь, пытается оправдаться за поднятую ею же тревогу. Шутка ли – за каких-то два часа организовать засаду на хитрую магичку, оторвать экзорта от специальной подготовки к предстоящему открытию Выставки. Такие люди, как маги, редко по доброй воле идут против собственной природы. Знаменитый профессор Ниал Кориней – редкостное исключение из правил. Большинство экзортов служили в Тайной Службе вынужденно, спасаясь от мести своих коллег по цеху. Откровенно говоря, переход во вражий стан делался в положении крайне отчаянном, когда отступать дальше некуда. Так называемая Печать Ведьмобоя, которой клеймили новообращенного экзорта, не смывалась и обрекала волшебника-ренегата на пожизненную службу короне. А посему нрава эти несчастные во всех смыслах люди оказывались соответственного – неуживчивого, взрывного и прямо-таки свирепого. Поди уговори такого все бросить и рыться в чужом подвале.

– А при чем здесь я? – удивилась Даетжина.

– Как это при чем? Сначала вы состояли в… хм… близких отношениях с мэтром Эрмаадом, потом переключились на его родственника. Вам так понравилась спальня на Садовой? Или мужчины из рода Эрмаад обладают какими-то выдающимися… дарованиями?

Это было грубовато. Лласар рискованно балансировал на грани между дурным вкусом и откровенной бестактностью.

– Фи! Да вы извращенец, милорд. Смакуете подробности чужой интимной жизни за неимением собственной?

– А вы не знали? – делано всплеснул руками командор. – Столько лет подглядывать, подслушивать и общаться с мажьей братией и не приобрести хотя бы одну профессиональную привычку было бы странно и неестественно. Вот так послушаешь о ваших… сердечных подвигах и начнешь поглядывать на пожилых дам с нездоровым интересом.

«Мы – квиты, старая выхухоль?» – злорадно подумал лорд Урграйн. Он очень не любил, когда ему напоминали о многолетнем печальном романе с замужней женщиной, кончившемся трагически для всех участников сложного любовного многоугольника. Просто Ллласар никому и никогда не показывал широкие шрамы на внутренних сгибах локтей, а его высокое положение помогло замять неприятную историю.

– Я ничего не слышала о ни о каком трупе в подвале, – отрезала смертельно обиженная мэтресса. – Я могу идти?

– Конечно! Конечно нет! Никуда вы не пойдете! Мы еще не договорили.

И как ни злился командор на мис Лур, но все же что-то в поведении Даетжины казалось ему до крайности подозрительным. Куда это она так торопится? Куда спешит? Словом, Урграйн тут же преисполнился нехорошими предчувствиями, именуемыми в научных кругах интуицией, голосом коей он никогда в своей жизни не пренебрегал. И чем пристальнее вглядывался глава Тайной Службы в сидящую напротив магичку, тем сильнее хотелось ему задержать сладкую парочку – мис Махавир и мэтра Дершана – в качестве собеседников до самого утра.

– А может быть, мой информатор напутал и труп Эрмаада лежит в леднике вашего дома, мис Махавир? Лежит себе и дожидается, когда вы соизволите провести некромантский ритуал.

– А-а-а-а… эта маленькая шлюшка-горничная, – догадалась Даетжина. – Вот чьи ушки стоит укоротить вместе с языком.

Не сказала, нет, прошипела, словно разъяренная кобра. Того и гляди ядом плюнет.

– Но-но, милейшая мис Махавир, я вам не советую связываться с одним… одной из самых опасных наших акторесс. Еще неизвестно, чей язык станет на два пальца короче, а ушки… – Он покосился на пунцовые мочки собеседницы, в которых, будто маленькие булавы, яростно покачивались жемчужные серьги. – А ушки останутся на прежнем месте. Так что забудьте, драгоценная, и выкиньте из головы ваши кровожадные планы. И вернемся к нашим баранам… то бишь подвалам.

Ежели бы не чрезвычайно неприятное ощущение надвигающейся не пойми откуда угрозы, то Лласар Урграйн испытал бы полнейшее удовлетворение даже от столь мягкого допроса самой могущественной и зловредной чародейки Эльлора. Казалось, что Даетжину поджаривают заживо на медленном огне, так неудобно она себя чувствовала с каждой следующей четвертью часа. Трясущаяся от нетерпения волшебница, нервно кусающая губы и обильно потеющая… О! Какое еще зрелище способно так сильно порадовать жестокое сердце главного охотника на ведьм? В чем-то мис Махавир права, он все-таки извращенец, если получает несказанное удовольствие от моральных мук немолодой женщины, годящейся ему в прабабушки, и не испытывает при этом ни малейших угрызений совести. Пусть эта хладнокровная стерва хоть на миг ощутит то бессилие, которое испытывали все ее жертвы, и прежде всего те, чья жизненная сила пошла на поддержание этих щечек свежими и розовыми, губок – пухлыми, а кожи – гладенькой, как у ребенка. Официально считалось, что долгая жизнь и молодой вид даруется какой-то сложной формулой-заклинанием. ВсеТворец, как смешно! Как бы не так! Хитрые паучихи-магички ради сохранения молодости веками воровали друг у друга Силу и устраивали настоящую охоту за юными дурехами с зачатками Дара.

У лорда Урграйна постепенно унялась изжога, порожденная злостью на мис Лур, когда стало понятно, что в подвале дома на Садовой ничего, кроме кадушек с соленьями, не водится, а добраться до тайн и тайников мэтрессы Махавир будет столь же сложно, как снять бриллиантовую корону с головы мраморной статуи ВсеТворца в главном храме священного города Нэну.

Ничего-ничего, он еще доберется до незадачливой агентессы. Ох и доберется!

С одной стороны – требование Императора, с другой – игра с лжеканцлером. И обоим ну просто позарез нужна мистрис Эрмаад. Раилу сложно объяснить, почему всемогущая Тайная Служба за целый год не удосужилась найти одну беззащитную женщину, так тесно связанную общей тайной с подлинным Россом Джевиджем. Но как, скажите на милость, как догадаться, каким мозжечком додуматься о маленьком домике в Сангарре, который по всем реестрам то ли перепродан, то ли сгорел? Если уж быть абсолютно откровенным, то Лласар долгое время был убежден, что Уэн Эрмаад удавил женушку под шумок и ее труп давно гниет где-то в лесных чащах к северу от столицы.