— Ты знаешь, кто мы такие? — спросила затененная фигура, пришедшая за мной.

— Мой друг Он-загонять-овца называет вас своими Соседями, — ответил я.

Один из сидящих Соседей спросил:

— Кто и что мы такие, по-твоему?

— Я из Нового Вайрона, города на восточном берегу моря, и я верю, что вы — Исчезнувшие люди. Я имею в виду, что вы — одни из тех существ, которых мы называем Исчезнувшими людьми в Новом Вайроне.

— Тогда ты должен сказать нам, кто такие Исчезнувшие люди, — сказал другой. Все это было сказано на Всеобщем языке.

— Вы — тот народ, который жил на витке до того, как приземлились наши спускаемые аппараты, — сказал я. Никто не ответил, и я продолжил, время от времени подбирая нужные слова. — Вон тот Виток, — показал я, — был нашим. Этот виток, который мы теперь называем Синяя, был вашим. Но мы думали, что с вами… что-то случилось, потому что мы никогда вас не видели. Иногда мы находим вещи, которые вы сделали, как то место на острове к югу отсюда, хотя я никогда раньше не находил их. Мой сын Сухожилие говорит, что он и еще несколько молодых людей нашли в лесу ваш алтарь, каменный стол, на котором вы приносили жертвы богам этого витка.

Я ждал, пока один из них заговорит.

— Поскольку вы на самом деле вовсе не исчезли, мы... я очень рад, что вы позволили мне жить здесь с моей семьей. Спасибо. Большое спасибо.

Они ничего не ответили, и через некоторое время тот, кто привел меня к их огню, жестом — движением пальцев, словно вытягивая слова из моего рта, — показал, что я должен продолжать говорить.

— Сегодня ночью я вижу вас здесь, — сказал я, — я понимаю это и счастлив, что вы дали мне возможность выразить свою благодарность. Но я никогда не видел никого из вас за последние двадцать лет, и большинство из нас думает, что вы все мертвы. Я постараюсь сказать им, что это ошибка, когда вернусь домой.

Пока я говорил, я вспомнил о длинном глупом лице патеры Прилипала и темном и пыльном маленьком селлариуме, в котором мы разговаривали, и сказал:

— Я думаю, что, возможно, наш Пролокьютор видел вас. Во всяком случае, он что-то знает. До сих пор я этого не понимал.

Они продолжали молчать.

— Мы думаем, что ваши боги все еще здесь. По правде говоря, мы боимся, что это так. Я сам столкнулся с одним из них, вашей морской богиней. Я не знаю, как вы ее называете. — Говоря это, я переводил взгляд с одного призрачного лица на другое. Именно тогда я понял, что огонь не делал их даже немного более заметными. Огонь там был. Я видел его свет на своих руках и чувствовал его жар на своих щеках. Я не сомневаюсь, что его свет падал мне на лицо, как всегда бывает при свете огня, но их он не освещал.

Запинаясь, я закончил:

— Саргасс называет ее Мать. Я имею в виду девушку — молодую даму, которую я зову Саргасс. Я имею в виду, раньше называла.

— Это одно из ее имен, — сказал Сосед слева от меня. Раньше он ничего не говорил.

— Теперь мы здесь, — сказал я, — мы, человеческие мужчины, женщины и дети, пришедшие из Витка.

Все они кивнули.

— И мы забираем ваш виток или пытаемся это сделать. Я не виню вас за то, что вы сердитесь на нас за это, но наши боги прогоняют нас и нам некуда больше идти. Кроме меня, я имею в виду. Я пытаюсь вернуться в Виток, но не для того чтобы остаться там. Чтобы вернуть патеру Шелка. Хотите, я скажу вам, кто такой патера Шелк?

Сосед, который разбудил меня, сказал:

— Нет. Кто-то, кто тебе дорог.

Я кивнул.

— Большую часть того, что сказал ты, могли бы сказать мы. Этот виток был нашим. Мы, остатки расы, которая отказалась от него, никому не отдала и не позаботилась о том, чтобы сохранить его для себя. Мы нашли способ уйти и уехали, в поисках нового и лучшего дома.

Он отвернулся от меня, подняв лицо к западным звездам.

— Некоторые из вас называют место, где мы находимся, Виток Соседей. Не имеет значения, как мы его называем или как когда-то называли. Этот виток теперь ваш. Он называется Синяя. Он принадлежит вашей расе.

Я пробормотал слова благодарности. Я мог бы записать все, что я сказал, но нет никакого способа описать, как неуклюже и запинаясь я это сделал.

— Мы привели тебя сюда как представителя вашей расы, — сказал он мне, когда я закончил. — Сегодня ночью ты должен говорить за вас всех. У нас к тебе вопрос. Мы не можем заставить тебя ответить на него, а если бы и могли, то не стали бы. Ты очень обяжешь нас, если ответишь. Ты говоришь, что вы благодарны нам.

— За виток? За Синюю? Это божественный дар, как тот, когда Пас отдал нам Виток. За сто лет мы не смогли бы отплатить вам. Или тысячу. Никогда.

— Ты можешь. Ты можешь отплатить нам сегодня вечером, просто ответив. Ответишь?

— Постараюсь, — сказал я. — Я сделаю это, если смогу. Что за вопрос?

Он оглянулся на остальных. Все, кто сидел прямо, кивнули, по-моему, хотя я не могу быть уверен.

— Позволь мне еще раз напомнить тебе, — сказал Сосед, который привел меня к их костру, — что ты будешь говорить от имени всего вашего народа. Каждого мужчины твоей крови. Каждой женщины и каждого ребенка.

— Я понимаю.

— Я выбрал тебя, и сделал это потому, что надеялся склонить суждение твоей расы в нашу пользу, выбрав кого-то, кто будет благосклонен к нам. — Легким жестом он указал на кольцо, которое Саргасс подарила мне перед тем, как мы покинули баркас. — Если ты хочешь, чтобы я выбрал человека ненавидящего нас, тебе ничто не помешает.

— Конечно, нет, — ответил я.

— Спасибо тебе. Вот наш вопрос. Как я уже говорил, почти все мы отказались от этого витка. Сегодня ночью мы отдаем его вам, называющим себя людьми, как я уже говорил тебе. Вы, люди, новые владельцы, будете ли вы возражать против того, чтобы время от времени мы посещали его, как мы делаем сегодня ночью?

— Ни в коем случае, — ответил я. Поняв, что слова, которые я употребил, могут быть поняты в смысле, противоположном тому, который я имел в виду, я добавил: — У нас нет никаких возражений.

— Мы родом из этого витка. Ты говорил о ста годах и о тысяче. Здесь есть скалы и реки, деревья и острова, которые были знамениты среди нас на протяжении многих тысяч лет. Это одно из таких мест. Я снова спрашиваю тебя, можем ли мы посещать его и остальные?

Стараясь говорить официально, я ответил:

— Приходите, когда захотите, и оставайтесь столько, сколько захотите. Наш виток — ваш виток.

— Я спрашиваю в третий раз и больше спрашивать не буду. Ты должен ответить за весь свой человеческий род. Гости часто бывают неловкими, неловкими и неудобными. Ваши пути — не наши, а наши — не ваши. Они часто должны казаться вам чужими, варварскими и иррациональными. Можно нам приходить?