– Мы еще поговорим об этом. – Она взяла блокнот, пригоршню ручек, копию моего сценария и, как я предположила, копию контракта. – А пока давайте заработаем вам немного денег.

В конце концов выяснилось, что Вайолет – потрясающий переговорщик. Возможно, этот командный голос и непрерывный поток ругательств, слетающих с ее очаровательных губ, в сочетании с миниатюрной фигурой производили столь неотразимое впечатление, но трое молодых мужчин в строгих костюмах согласились на куда большую сумму, чем предложили вначале за мой сценарий. Я просто не могла поверить, что теперь получу такую кучу деньжищ: первую часть – в течение пяти дней после подписания контракта, вторую – в день запуска фильма в производство, третью – за право «первой ночи» на мой следующий сценарий. Макси обняла меня. Вайолет обняла нас обеих.

– А теперь пошли отсюда. Нам есть чем гордиться, – сказала она, прежде чем повести нас обратно в свой кабинет. По моему разумению, со стороны она выглядела ученицей четвертого класса, возвращающейся на занятия после большой перемены.

К пяти часам дня я сидела на столе Макси с миской винограда на коленях и стаканом грейпфрутового сока в руке, чувствуя безмерное облегчение. Теперь я могла купить дом, как и хотела, нанять няню или не работать год после рождения ребенка. А что касалось переделки сценария... все лучше, чем ежедневно лицезреть Габби и слушать ее безостановочную критику, как в лицо, так и за спиной. И куда лучше, чем корпеть над седьмым вариантом письма Брюсу. Вот это работа. А переделка сценария – удовольствие.

Во второй половине дня я провисела на телефоне не один час, выкрикивая радостные новости моей матери, Люси и Джошу, Энди и Саманте, родственникам и коллегам, всем, кто, по моему мнению, мог порадоваться вместе со мной. Потом я позвонила на работу доктору К.

– Это Кэнни, – представилась я. – Хочу доложить, что все обошлось.

– Твой друг чувствует себя лучше?

– Гораздо лучше, – ответила я и рассказала, что Адриан улетел на съемки, я решила остаться у Макси, а Вайолет выторговала мне кучу денег.

– Это будет отличный фильм, – заверил меня доктор К.

– Я до сих пор не могу в это поверить, – повторила я, должно быть, в тринадцатый раз. – В реальной жизни такого не бывает.

– А ты просто радуйся, что все так обернулось, – ответил он. – Похоже, ты взяла отличный старт.

Макси с улыбкой наблюдала за всем этим действом и бросала Нифкину мяч, пока он не свалился, совершенно выдохшийся, у кучи водорослей.

– Кто это? – спросила она, и я объяснила:

– Он... ну, он был моим врачом, когда я пыталась похудеть, до того, как узнала, что беременна. А теперь, полагаю, он мой друг. Я позвонила ему прошлой ночью, чтобы спросить, что делать с Адрианом.

– Похоже, он тебе нравится, – улыбнулась она. – Он выезжает на дом?

– Понятия не имею, – ответила я. – Он очень милый. И очень высокий.

– Высокий – это хорошо. Так что теперь?

– Обед? – предложила я.

– Логично, – кивнула Макси. – Я забыла, что у тебя масса талантов. Ты умеешь не только писать, но и готовить.

– Не рассчитывай на многое. Сначала давай посмотрим, что у тебя в холодильнике.

Макси улыбнулась:

– Мне представляется, что сначала нам надо кое-что сделать.

Охранник у входа в ювелирный магазин кивнул мне и Макси и широко распахнул тяжелую стеклянную дверь.

– А чего мы сюда приехали? – прошептала я.

– Покупать тебе подарок, – ответила Макси. – И не надо шептать.

– А ты кто, мой персональный Санта-Клаус? – рассмеялась я.

– О нет. – Макси говорила очень серьезно. – Подарок ты должна купить себе сама.

Я вытаращилась на нее.

– Что? Почему? Разве не ты советовала мне откладывать деньги? У меня скоро родится ребенок...

– Разумеется, деньги надо откладывать, – покивала Макси. – Но моя мать всегда говорила мне, что у каждой женщины должна быть прекрасная вещь, которую она купила себе сама. И ты, моя дорогая, теперь можешь себе это позволить.

Я глубоко вдохнула, словно собралась нырнуть в воду, а не войти в ювелирный магазин. Зал наполняли стеклянные выставочные стенды, в каждом из которых на черных и сизо-серых бархатных подушечках искрились изделия из драгоценных камней. Кольца с изумрудами, кольца с сапфирами, платиновые кольца с бриллиантами. Янтарные серьги, броши с топазами, браслеты из серебра такого тонкого плетения, что я не могла различить отдельные звенья, запонки из литого золота. Браслеты с миниатюрными балетными пачками и крошечными автомобильными ключами, серебряные серьги в форме сердечек, комбинированные кольца из розового и желтого золота, заколки для галстуков в форме божьих коровок и морских коньков, браслеты с бриллиантами, вроде того, что я видела у матери Брюса... Я остановилась и облокотилась на прилавок, чувствуя, что от всего этого блеска у меня рябит в глазах.

Но рядом возникла продавщица в строгом синем костюме.

– Что вам показать? – доброжелательно спросила она. Я ткнула пальцем в крошечные серьги с бриллиантами.

– Эти серьги, пожалуйста.

Макси выглянула из-за моего плеча.

– Только не эти, – осадила она меня. – Кэнни, они слишком маленькие.

– Может же на моем теле быть что-то маленькое, – ответила я.

Макси удивленно воззрилась на меня.

– Почему?

– Потому что... – Я не договорила. Макси схватила меня за руку.

– Знаешь, что я тебе скажу? Я думаю, ты выглядишь прекрасно. Я думаю, ты выглядишь удивительно. Ты выглядишь счастливой... здоровой... и... и беременной...

– Вот про это не забывай, – рассмеялась я. Продавщица тем временем расстелила на прилавке кусок черного бархата и положила на него две пары сережек: те, на которые указала я, и другие, с бриллиантами размером с изюминку. Я взяла их в руку, посмотрела, как они сверкают.

– Они великолепны, – выдохнула я и поднесла к ушам.

– Они вам идут, – заметила продавщица.

– Мы их берем, – уверенно заявила Макси. – Заворачивать не надо. В них она поедет домой.

Позже, в машине, с новыми сережками в ушах, которые высвечивали радугу на потолке всякий раз, когда на них падал солнечный свет, я попыталась поблагодарить Макси за то, что пустила в свой дом, помогла продать сценарий, заставила поверить в будущее, в котором я заслужила такие вот серьги. Но Макси только отмахнулась.

– Ты действительно заслужила красивую жизнь, – ответила она. – И перестань этому удивляться, Кэнни.

Я глубоко вздохнула. «Подруга», – прошептала я ребенку. А Макси сказала:

– Я приготовлю тебе лучший в твоей жизни обед.

– Я этого не понимаю. – Мать, как обычно, звонила во второй половине дня, чтобы учинить допрос. – И у меня есть только пять минут, чтобы понять.