в воздух. Потом, когда они выйдут из машин – бейте этих бидаатчиков, чтобы никто не ушел.

– Зачем стрелять в воздух?

– Мустай-эфенди договорился. Они будут думать, что это имитация нападения, а не само нападение.

– Умно

– Хитрили они, и хитрил Аллах, а Аллах – лучший из хитрецов.

– Аллах никогда не даст помощи бидаатчикам. Они умрут.

– Что потом?

– Дойдем до этой точки, тут нас заберут.

– Кто?

– Друзья.

– Я не верю никому, даже друзьям.

– Этим – верить можно…

…

Договорились. Кто-то ушел. Кто-то остался. Всегда есть повод поговорить. Пожевать кат. Они ведь все из одного племени. Все – дети одной земли…

– Ты заметил, как изменился Абдалла?

– Заметил. Зачем отец его направил в ту мечеть? Он после нее, как с ума сошел.

– Я слышал, как он говорил молодым, что мы неправильно почитаем Аллаха, и потому нас всех ждет ад. А кто он такой, чтобы говорить, как правильно? Кто?! Наши предки сотни лет почитали Аллаха именно так, а он приехал, и говорит, что мы все – бидаатчики, оскорбляет стариков, собирает вокруг себя молодежь. Да кто он такой?

– Ему промыли мозги. В той Красной мечети людям промывают мозги. Я сам слышал. Он не признает теперь родства. Для него ваххабиты роднее, чем мы. Ему наплевать на нас, наплевать на стариков…

– И что делать? Мы не можем так поступить. Он все же один из нас.

– Тот караван, брат. Там – то, о чем я думаю?

– Да… думаю, да.

– Думаешь – или ты уверен?

– Ни в чем нельзя быть уверенным. О таком не сообщают. Мне сообщил человек из охраны аэродрома. Он патриот. Он думает, что проклятые сауды скинут это на нас.

– А если это так, брат?

– Карим вышел на меня. Мы давно знакомы. Он командовал пограничным полком в зоне Племен, а мы охраняли там американские караваны. Он предложил имитировать нападение на конвой.

…

– Абдалла говорит о том, что то, что мы возьмем, должно быть ко благу всей исламской умме, а я думаю – а зачем? Ты хочешь, чтобы нас тут бомбили как в Афганистане, чтобы сюда пришла такая же беда в дополнение к тому, что уже есть?

– Нет.

– И я не хочу, брат.

– Но что же тогда делать?

– Заберем груз и уйдем в горы. Пусть это послужит нам.

– Я тебя не понял, брат.

– Я стоял на охране американского консульства в Пешаваре, знаю там многих. В том числе из ЦРУ…

– И что ты хочешь сделать?

– Самое простое. Продать устройства им. В обмен на экономическую помощь и в обмен на услуги. Они должны будут заставить арабов прекратить войну с нами, и когда мы провозгласим восстановление Южного Йемена – признать нас.

Второй задумался. Даже сменил порцию ката за щекой, а изжёванный – плюнул себе под ноги. Тут все так делали, из-за этого в машинах все поверх ковриков еще газеты стелили или пленку. Водитель сделал то же, но жеваный кат выплюнул в окно.

– Опасную игру ты затеваешь, брат. Найдутся те, кто назовет тебя предателем на племенном совете.

– Это Абдалла, что ли?

– Не только он.

Водитель ударил кулаком по баранке.

– А мне плевать! Знаешь, плевать!

– Плевать на племенной совет?

– Именно! Сколько можно, брат? Мы побывали в разных странах, понавидались всякого, и хорошего и плохого. Мы знаем, как делаются дела. Мы всегда были умнее, чем другие. Мы торговали. Мы договаривались. А теперь мы посылаем таких, как Абдалла, учиться в мечеть, и они становятся там вот такими – не признающими родства. Наша главная задача, брат, – жить на своей земле и иметь собственное государство, где мы и только мы будем главными. Мы не будем приходить, как просители, к чужакам и терпеть там унижения. Но это может сделать для нас только Америка. Если Америка нас признает – признают все. Если не признает – не признает никто. Ты же смотришь телевизор. Окажем Америке услугу и попросим услугу в обмен.

– Ты говоришь об опасных вещах. Очень опасных. Мы не можем зависеть от мнения шайтана, это национальное унижение.

– Ай, брось! Национальное унижение… сказал тоже. Это жизнь. Сейчас все так живут. Мы не переломаем этот мир. Просто мы можем пытаться пробить стену головой, а можем войти в дверь. Ты – как выбираешь…

– Опасно…

– У меня остались связи с американцами. Говорить буду я.

– Абдалла никогда не пойдет на это. Если он узнает…

– Придется убрать его первым…

17 октября 202… г. Йемен, долина Хадрамаут

Транспортная колонна была обычной, он не стал специально заказывать транспорт. Несколько грузовиков, две бронемашины. Полковник специально не стал заказывать больше охраны, чтобы не привлекать внимания.

Так как война эта ничем не отличалась от других войн, ведущихся сегодня, то на прикрытии были не профессиональные военные, а частная военная компания. В данном случае – люди из Зоны племен, и бывшего Пограничного полка, которые стали ненужными после того, как правительство Пакистана отменило внутреннюю границу между Зоной племен и остальной страной и они все стали не нужны. Что ж, теперь их бывший полковник был старшим военным советником здесь, а они работали за деньги и делали всё, что говорил им полковник. Эта колонна была не первой, которая должна была быть разграблена по соглашению с племенами – и они прекрасно знали, что и как надо делать. Все сойдутся, постреляют в воздух, убьют пару придурков-водителей, потом груз разгрузят, а машины – некоторые подожгут. Подожгут те, водители которых заплатили за это, – они получат полное возмещение по страховке, но с нападающими расплатятся заранее. Топливо – тоже в основном сольют в бочки – племенам надо чем-то топиться. Короче, все как всегда.

Когда колонна тронулась – полковник поехал впереди, на своей Тойоте, за рулем был водитель. Тот самый, который возил его и во время командования полком…

Колонна протискивалась по улицам, пешеходы, а то и ослы – лезли прямо под колеса. На каждом углу торговали катом, можно было встретить людей в масках – коронавируса тут боялись и по сей день, хотя маски носили по полгода. Третий мир во всем его величии…

– Сэр…

Вперед них – из какой-то боковой дороги вырулило такси. Багажник сзади открыт, там сидит какой-то тип, машет рукой. Тут многие так ездили, место в багажнике самое дешевое, про правила тут и не слышали.

– Вы только посмотрите…

– Мигни фарами.

Водитель сделал то, что его просили.

– Полный псих…

Такси увеличило скорость и ушло вперед.

Все в порядке.

…