«Тонтон Пип» уже приготовился осторожно обогнуть опасный участок, когда послышался бесцветный, невыразительный голос:

— Мы должны приблизиться к Роколлу как можно ближе!

— Кто произнес эту глупость? — закричал папаша Ансельм. Но он сразу же замолчал, когда увидел совершенно безжизненное лицо Гюстава Лемана.

У юного фламандца выражение лица было таким же мертвенным, как и во время его недавних странных кризисов.

— Похоже, что он снова собирается играть роль сомнамбулы, — буркнул ветеран. — Но в такие моменты к нему стоит прислушиваться, потому что его слова обычно оказываются правдивыми и мудрыми.

Капитан скомандовал рулевому:

— Право руля!

Затем последовали другие команды, выполненные быстро и четко. Кливер был спущен, фалы ослаблены, и двигатель начал спускать пар.

Гюстав Леман, прислонившийся к фок-мачте, казалось, не обращал внимания на царившую вокруг него суету, словно его мысли были где-то далеко отсюда.

Очертания Роколла стали резкими, последние лучи солнца залили вершину скалы переливающимся светом.

Из вороньего гнезда с вершины мачты долетел голос Эванса:

— Что-то шевелится на вершине скалы! Возьмитесь за свои бинокли!

Первым схватился за бинокль Каплар. Он воскликнул:

— Похоже, я свихнулся, клянусь Нептуном! На вершине Роколла я вижу человека!

Человек на этой одинокой скале, на загадочной, неприступной каменной глыбе, на которую никогда не ступала нога человека! Это казалось невероятным!

Для всех, находившихся на палубе, сразу же стало ясно, что помощник капитана и наблюдатель на мачте не ошиблись. Действительно, в спускающихся сумерках можно было разглядеть небольшой силуэт, появившийся на вершине скалы; человек отчаянно жестикулировал и что-то кричал, очевидно, призывая на помощь.

— Это всего лишь оптическая иллюзия, — заявил Мартин Списсенс и опустил бинокль. Его тут же выхватил у него из рук старик Ансельм.

— Клянусь всеми демонами ада, это же… Да, это может быть только он…

Он бросил бинокль и кинулся на полубак.

— Это тот, кого вы называете Пранжье! Боже, каким я был олухом! Это же Аннетон, лейтенант Аннетон с фрегата «Лийуаз»! Это он предал нашего капитана Блоссевиля!

Казалось, что Ансельм Лемуэн сошел с ума. На него страшно было смотреть. Он выхватил свой морской нож и размахивал им.

— Пустите меня… Я поплыву туда, чтобы перерезать ему глотку!

Его внук и Пьер Каплар должны были силой удерживать его, потому что кипевший гневом старик, не задумываясь, перешел бы от угроз к действиям. Судно сейчас находилось всего в нескольких кабельтовых от скалы. Стоило поменяться ветру, и эта неосторожность могла дорого обойтись судну и его команде.

К счастью, ветер и течения позволяли судну оставаться за пределами опасной зоны, где волны с шумом разбивались о подножье скалы.

— Пранжье! Да, это он! — дружно воскликнули граф и поднявшийся на палубу Холтема.

Увидев приближающийся к скале парусник, Пранжье принялся умоляющими жестами взывать о спасении. Он кричал:

— Не бросайте меня здесь! Спасите меня, за мной гонятся! Эти чудовища, эти демоны… Помогите!

Ансельм Лемуэн бросился к леерному ограждению и заорал:

— Аннетон! Негодяй, предатель, ты слышишь меня? Пусть появятся эти демоны! Я буду звать их и благословлять, когда они схватят тебя!

Услышал ли его Пранжье?

Очевидно, да, потому что он отшатнулся от края скалы, словно перед ним возник призрак.

— Ансельм Лемуэн, это ты? — закричал он ослабевшим голосом.

Капитан Мартин Списсенс заколебался. Стоит ли ему спустить на воду шлюпку? Вдруг резкий порыв ветра пригнал большую волну, приподнявшую судно.

— Лево руля! — закричал он.

Он едва не опоздал. Казалось, что Роколл всей своей чудовищной массой наклонился над палубой «Тонтон Пипа» и был готов обрушиться на него, чтобы раздавить.

Тем не менее корабль, словно конь, послушный шпорам и поводьям, развернулся на сорок пять градусов и быстро отошел от скалы.

Последние лучи заката угасли, и скала исчезла в наступивших сумерках.

Благодаря резкому наступлению темноты все, происходившее на вершине скалы, оказалось таким неотчетливым, таким смутным, что позже многочисленные свидетели по-разному описывали увиденное, считая, что они стали жертвами оптической иллюзии.

Появившиеся из недр скалы гигантские тени окружили Пранжье, схватили его и увлекли назад, в подземный мир. Пронизывавшие туман ослепительно-зеленые глаза блеснули над морем, словно зеленые молнии… И сразу все растворилось в темноте. Вершина скалы опустела…

— Его вернули в ад, — прорычал Лемуэн.

— В ад… — пробормотал граф. — Несчастный бросил вызов мудрости и справедливости Господней. Будем надеяться, что он все же может рассчитывать на милость…

С огнями по правому и левому бортам «Тонтон Пип» на полной скорости разрезал волны. Казалось, судно понимало, что закончилось трагическое приключение и что теперь оно должно доставить домой его участников. Полный вперед[22]!

Возвращение домой «Тонтон Пипа» проходило спокойно.

Когда судно зашло во Флессинг, граф де Вестенроде собрал всех членов команды в кают-компании. Он положил на стол перед собой небольшой кожаный мешочек, который подарил ему вождь племени «каменных голов».